У Любы были каштановые волосы до пояса, глаза размером с кифирную пробку каждый и аккуратная упругая жопа бис всяких признакоф циллюлита. Да и откуда этим признакам было взяца, если Любе ище не исполнилось и шистнацати.

Увидеф Любу в первый рас в технаре, я понял, што сирьезно попал. Я только-только пиришол на третий курс обучения на техника-нефтяника, а она поступила на первый на спициальность ПГС. На строительницу типа. Строить блядь дома и фсе такое.

У Любы сразу паявилось до хуя паклонников и ухажоров в число которых я не входил по причине сваей лохофской сущности. Это сейчас я безобразно крут и чертофски абаятелен, а тагда лох лохом был, хотя и здаровый как буйвол. Овцебык короче такой с добрыми ленинскими глазами.

В опщем, пока другие игриво щипали Любочку за ее замичательную попку, я только платаядно аблизывался, да яросно надрачивал свой ниизведавший еще жэнской ласки стручок в кабинке технарского туалета, где я, в парыве важделения, гваздем нацарапал сакральную фразу «ХОЧУ ВЫЕБАТЬ ЛЮБУ ЛОБАНОВУ!!!». (какойта шутник патом сделал к надписи приписку В ЖОПУ)

Как жэ я хотел ее. Это было наваждением, пастаянно дрочащей меня идеей-фикс. Каждый рас перед сном я придставлял красочную порнокартину, в каторой я наматывал раскошные Любины волосы на кулак и запускал лилового прямо по самые яйца в нежные глубины девичьево ротика. От таких фантастических фантазий я почти маментально кончал, пачкая белым ситцэвые семейные трусы.

Много рас я уже почти набирался смелости штобы падайти к Любе и пригласить красотку в кинатеатр или видеасалон, но каждый раз обламывался. То паявлялся какой-нибудь ачередной ухажор, то падруга, а то я просто незатейливо и тупо съезжал в паследний момент.

И вот какта рас я оказался на нашэй технарской дискатеке пасвященной празднику 23 февраля. До этого я дискачей избегал, так как на них тусовались маи враги- охуефшие уебаны из моей группы. Кроме тово я реально стремался бап. Компексы кароче хуемплексы, сникерсы-хуикерсы, хуле переходный пириод. Ужэ не мальчик, но еще не муш, как говорица.

До дискача в тот вечер я тусовался с группировкой спартсменов, таких же закомплексованных ушлепков как и я, каторые только и могли, что абсуждать баб и гаварить, кому бы кто с удовольствием присунул, а реально для для этава штота делать ссали.

В тот день я, как самый ришытельный, предложыл им схадить вместе са мной на дискатеку, типо подрыгаца и снять там каких-нибудь кобыл, тем более что в нашей качалке сущиствовала спицыальная комната для ебли с двумя спизжэнными накануне в адной канторе кожаными диванами. Это давало нам ахуенное приимущиство перед другими танцорами, как правило, не имеющими сваих сопственых аппартаментоф.

Но спартсмены как обычно налепили килаграмм двацать левых отмазонов кому куда типо срочно надо и я со злости решыл сходить один.

«А вы сидите и драчите здесь, дрыщи»- грамагласно заявил я этим лоховидным качкам, перед тем как атчалить, а сам направился из зала прямиком к технарю, благо это было савсем недалеко.

Да, забыл сказать, перед выходом я накатил соточку разбавленного водой «Рояля» (он как раз был моден в те вримина), бутылка каторого давным –давно, чють ли не с нового года пылилась у нас в тайничке за трубами. Ведь мы были в те далекие вримина не только дефственниками, но и убижденными трезвенниками.

На дискотеке было людно, шумно и накурено. Я сразу заметил в уголке сваих врагоф- Снопа, Фрола и Замала, каторые сразу начали давить косого в мою сторону. Эти ебаные гады с удавольствием папинали бы меня чисок-другой ногами, хуле, тут, на дэнсе они были королями, но было адно апстаятельство которое их сдержывало- наша спортгруппировка уделала бы их в гавно за питнацать сикунд, если бы дошло до сирьезных разбороф. Поэтому эти гандоны хоть и не поздаровались, но и в аткрытую канфрантацыю не фступали.

Началось виселье. Рояль ударил мне по башке и довольно сильно, иначе как абьяснить тот факт, што я, не танцевавшый с самого децкого сада, где отметился полным провалом роли тацующево мидвижонка, вдрук абнаружыл себя в цэнтре круга дрыгающихся далбайобаф совершающим ниуклюжые боксерские движения, падразумевающие зажыгательный савременный танец хип-хоп.

Мне стало ахуенно весело, я гнусно кривлялся и выебывался изображая профессианальнава танцора диско и тут вдрук заметил ЕЕ.

Люба сидела на лавочке для атдыхающих танцороф, глядела прямо на меня и о чем та пиришоптывалась с падругой весьма блядского вида.

К тому времени атваги у меня было как у льва из скаски про валшебника изумруднова города, каторому хитрый Гудвин падагнал амфитаминав пад видом смеласти и я двинул нафстречу сваей любви.

В ритме танца я подрулил к лавачке, присел возле гираини сваих эротических снавидений и нахально палажыл руку ей на плечо.

- Тебя ведь Любой завут, правда?- дыхнул я ей в ухо пиригаром.- А меня Ренатом Фаритовичем.

- Круто ты атрываешся Ренат Фаритович- ответила Люба.- Весело тебе походу.

- Знаеш Люба- вкратчиво продолжыл я- Есть такой замичатильный напиток, называеца спирт «Рояль». Он спасобен любова угрюмово ботаника запраста сделать висильчаком и душой кампании. Чюдадействинный ыликсир.

- А што, у тебя с сабой есть?- паинтересовалась Люба.

- С сабой-нет. В пяти минутах хадьбы- есть.

- Я бы выпила.- сказала Люба. – А то скушно штото.

- Да какие вапросы, голуба мая- расплылся в пахатливой улыпке я- Выдвигаемся?

- Я с подругой тока, ладна?

- С падругой? Ну хуй с ним, давай с падругой.

Чириз двацать минут мы ужэ сидели на преславутых кожаных диванах.

Я развел Рояль вадой (напиздел, што кипячоной, но на самом деле из пад крана) в прапорции 1:1, аткрыл бальшую бутылку лиманада и разлил спирт Па стопкам.

- Ну, за знакомство.

И панеслась.

Люба и ейная падруга аказались не только знойными красавицами, но и на редкасть тупыми сабеседниками. Впрочем хуячили обе только в путь, без ложных стеснений. Виден был опыт в упатреблении спиртных напиткоф. Я жэ раздухарился, сыпал направо и налево пошлыми анекдотами и атвешывал двусмысслинные камплименты. Кагда я нетрезф, я песдец как краснаречиф. Люба паведала мне промеждупрочим что мой вражина Сноп как оказалось был ее бывшым ебарем и какой же он фсетаки педараз и гандон по жызни.
Ну уш это-то я и сам прикрасно знал.

Через некоторое время я понял, што клиент созрел. Агромные карие глаза Любы собрались в кучу, язык стал заплитаца, а когда она встала из-за стола для тово штобы выйти отлить, то ее повело как переднее калесо виласипеда после встречи с тилиграфным сталбом.

Падрушка, как аказалось обладала не Толька блядской внешностью, но и саатвецтвующим внитренним садержанием, патаму што, как только Люба вышла она заговорщицким голосом бывалой сводницы сообщила, што удаляеца абратно на дискач, чтобы не абламывать нашу палавую жызнь.

Это меня очинь дажэ устраивало.

Правадив падругу до выхода и закрыв дверь изнутри на жэлезный засов, я вирнулся в «Тренерскую», где ужэ сидела пьяная в жопу и глупо улыбающаяся Люба.

Надо ли