В армию я идти ни хател, паэтому ришыл аткасить.

- Нельзя мне в армию, таварищ доктор- сказал я лысоватому доктору с моржовыми усами на призывной медкамиссии.

- Это пачимужэ?- поинтирисовался тот атарвафшысь от книшки "Архипилак гулак" и в мнимом удивлении припадняв левую бровь.- Рак мозга? Цэребральный паралич? Чахотка?

- Ссусь савершэнно бизбожно, товарищ доктор.- ответил ему я.- И, эта…. Я там никово не знаю. И ваабще в душе убижденный буддист.

- Ссышься?- пириспрасил усатый доктор.

- Ага,- хмуро аткликнулся я.- Каждый божый день. С самово раннево децтва. Как паследний скот.- и состряпал ебло из серии "за што мне такое наказанье"

- Я хуею с этава запарка.- тиатрально развел руками в стороны усатый доктор.- Ссыкунов развелось как каларатского жука у меня на даче. А там ево немало, я тебе скажу. Ткни пальцем в первово прохожэво- ссыкун. Или дурак 7Б. А если нет, то точно пласкастопщик.

- Я не винават- отвечаю,- что кругом так много развилось биздарных симулянтов, каторые парочат чесное имя настоящих бальных с единственной цэлью избежать почотной военной обязанности. Нам,- говорю,- глубоко нищастным людям, энурезчикам, нет из-за этой швали никакова даверия.

- Ну ладно- ответил усатый доктар чериз некоторое время, пранзительно пасматрев на миня из пад сваих касматых мидвежьих бравей.- Вот тебе направление, ляжэшь на абследование в гарадскую бальницу, в тирапивтическое, блядь, ее атделение, там разбируца, что ты за зверек мангуст. Ха, ссыкун, бля.

Вот так я и аказался в бальнице. Первый рас, кстате, с симилетнево возраста, кагда я абажрался сырых падбирезовиков и падцэпил какую-то хуйню, ат каторой пакрылся крупной сыпью и бизастановочно бливал в тичении трех суток подрят. Бливунчик празвали меня рибята, но вообщето это к делу атнашэния не имеет.

В палате, куда миня апридили на апследование стояло три пустых салдатских кравати, а на читвертой лижал ктото бальшой и аднаногий, ачиртаниями напоминая выброшэнново на берег кита.

- Привет.- сказал я этаму пирату.

- Двести семьсят шесть миллиардоф, васимсот пидисят пять миллионоф, триста двацать семь тысяч, шистисят читыре.- атветил аднаногий.

- Чо? - пириспрасил я?

- Пришлось какую-то библиатеку аграбить за двацать пять рублей.- атветил аднаногий.

- Библиотеку? Какую библиотеку?- недопетрил я.

- Бублио, библио, библио-титечку, библиотечечеку, где много-много книг!- радосно пропел бальной, после чево праявил дивный дар парадиста, начав быстро стучать себя кулаком па грудной клетке и павтаряя- Пти-ца-га-ва-рун-атли-ча-еца- умом-и- саабра-зи-тельнастью, и саабра-зи-тельнастью.

Я понел, што скучать в этой палате мне точно не придеца.

"Да уш, подфартило с соседиком-то- падумал я.- То-то астальные койки в палате пустые стоят. Неспроста, бля. И ведь не косит жэ, гад, судя па састаянию атсутствия наги. Без наги и косить-то ни надо. И так панятно, что армия атменяеца. Павезло пацану"

Так началась мая, прямо скажэм, непростая жызнь в палате номер 6 (тут я канешно припиздел немного для красново словца, вовсе не номер 6, а очень дажэ номер 3, но в палате номер 6 звучит круче).

Мне выдали двинацать маленьких баночек в каторые я должэн был ссать каждый час на анализы, выписали какието зиленые тоблетки и парекомендовали побольше пить воды для лутшево проявления результатов абследования в виде энуреза. (поначалу я честно пытался саблюдать график ссанья, но потом меня подзаибло пастаянно следить за временем и я начал ссать в несколько баночек сразу.)

- И все?- спросил я у старово калдыря, каторый здесь щитался доктором.

- И все- ответил мне пожылой олкоголик.

Утром следующево дня я, встаф пораньшэ, плиснул на простыню полкрушки придусматрительно загатовлинново с вечера чая и димонсративно размахивая своим бело-жолтым знаменем (дескать Сматрите все- я абассался!) атправился сдавать ево в стирку.

-Только вы абязательно где-нибудь зафиксируйте этот факт вопиющево энуреза, для доктора- сказал я мидсистре Сонечке и улыбнулся ей самой ачаровательной ис фсех сваих улыбок, штоб у нее-то, у красоточки, самнений в том што я здаравее фсех здаровых не аставалось никаких.

Про теоретические шансы по части ебли пиргидрольнобландинистой симнацатилетней Сонечки я накануне вечером распросил аднаво из старожылоф атделения, маладова пацана лет двацати пяти па кличке Соленый.

- Ебеца, как смееца- абрадовал меня Соленый.- Я ее пер на той неделе и врач дежурный пастаянно в працедурной с нею запираеца. Ебливая сучка такая.

- В голову берет?- делавито поинтересовался я.

- Рот рабочий. Сосет как пылесос.- ответил старожыл

"Замичательно"- подумал я и с этово момента начал активно падкатывать к Сонечке яйца.

Аднаногово идиета звали Веней или Веником, но я сразу празвал ево Джоном Сильвером.

Веник был таким йобнутым всигда. Он весил сто пидисят килаграмм, жыл с мамой, палучал пенсию па инвалидности и походу очень много пересматрел на сваем веку научно- папулярных пиридач.

От этово апстаятельства речь ево была весьма сваеобразной (чем изрядно заебывала). Он не гаварил Радио, он гаварил Радиоточка, не гаварил Тумбачка, гаварил Предмет мебели, не гаварил Укол, гаварил Иньекцыя, и. наверное не гаварил бы бульен, а гаварил Галина бланка не происходи это все в девяносто фтором году.

Вопщем этот инвалид знал столько мудрых слоф, што я паначалу принял ево за чокнутово профессора, поехавшево крышэй ат долгих папыток доказать теорему ферма.

В бальницу Джонсильвер папал тожэ савершенно па идиотски. Прибивая на стену собсвтинаручно нарисованную сабачим калом картину "Белые карлики гатовяца стать матерью", нелофкий и ничиво не умеющий Веня выранил из рук утюг и сламал с ево помощью два пальца на левой ноге.

"Не беда"- сказала ему евойная мама и принялась личить травму прагрэссивным настоем из валшэбной травы мать-и-мачехи и модным в те вримина мышыным гавном мумие.

Результиат личения не заставил сибя долго ждать- черес три недели Веник папал в бальницу с диагнозом Гангрена ноги, где ему оную и отхуярили благопалучно по самый как гаварица карешок, што ту елочку, да еще под такими ликарствами, каторые ему были ну просто катигарически заприщины, всилу имеющевося у нево сахарново диабета, о катором мама (ах, девичья память, девичья память) забыла придупридить дактароф.

А можэт и спицыально не сказала.

Патаму што представляю каково приходилось ей, если всево за три дня это придурок извел меня так, што я искренне возжелал помоч ему покинуть наш жэстокий мир.

Про гаваруна-то не просто пародией, правдой оказалось.

Начинал он в шесть утра. Проснеца, пропердица так аснавательно и давай громко и с выражэнием рассказывать сваи замичательные истории.

Например ты ещо спишь, ебеш ва сне ковото симпатичново (можэт дажэ Сонечку), а тут вдруг раздаеца звучный Венин бас:

"Белые шары всигда литят в одном направлении. Красные, в строго пративоположном. Саздаеца эффект магнитной индукции, в ризультате чиво все дети зимли получают вазможность