хозяйку – бегаю в фартуке, гремлю тарелками. Видел бы ты, как восторженно Миша переглядывается со своей сияющей мамой. А когда мы садимся за стол, его мама всегда просит меня сказать что-нибудь по-француски и итальянски. Будто я – их семейный говорящий попугай. И я всегда говорю ...

– “Ебать вас с разбегу в гортань, сракорылые злоебучие педаразы”?

– Ну что ты, конечно нет. Они хорошие приличные люди, да я и слов-то таких не знаю. Я имею в виду, не знаю как это будет по-итальянски и по-французски. Я же интеллегентная девушка. Я говорю “вы скучные ограниченные мещане и мне жаль вас”. Все восторгаются, а я смущенно краснею, как и полагается по этикету.

– Выходи за него замуж. Мы в ответе за тех, кого приручили, – я внимательно смотрю в ее бледное строгое лицо.

– Не знаю... выйду, наверно. Выполню свой социальный и биологический долг. Перед обществом и природой... Впрочем, нельзя выйти замуж за человека, который уже женат. С рождения, на своей маме, – Ира размахивается и кидает пустой бокал в темноту. Через несколько секунд слышится далекий звон и испуганный крик, – а как у тебя с твоей последней?

– Все зависит от того, когда мы с тобой последний раз виделись, и кого ты имеешь в виду под “Последней”, – я вижу ее черные глаза-омуты, на дне которых приглушенно мерцают огни фонарей, и у меня перехватывает дух. Чтобы не утонуть, я отворачиваюсь, – сейчас я опять один. Лучше уж дрочить, чем быть кому-то должным.

– Как это, Вадик?

– Что, дрочить?

– Нет, что значит “быть должным”?

– А так. Вставил – должен. Вынул – должен еще больше. Сказал по запарке “люблю” – обязан по гроб жизни. Парадокс заключается в том, что это я трачу на них свои деньги и время. Я покупают подарки на день рождения придурковатым младшим братьям. Навещаю больных бабушек. Рою землю на их дачах. И все глубже погружаюсь в долги. Я, видите ли, даю им НАДЕЖДУ. Они, понимаешь ли, строили планы, выбрав меня. Они, оказывается, ЛЮБЯТ меня. Расставаться всегда тяжело. А как не расставаться? О чем с ними можно поговорить, кроме того, как прошел их дурацкий день? Что они читают? Что смотрят? Ради чего они живут? Я знаю, что нужно быть терпимее к людям, знаю, что я законченный мерзавец, извращенец и погрязший в гордыне эгоист, но что я могу поделать с собой?

– Тебе попадались не те женщины, – она со странным выражением смотрит прямо мне в лицо, отчего мне становится жарко, – зачем же ты встречаешься с ними?

– Иногда одному становится невмоготу, – я опускаю глаза и перевожу дух, – не в сексуальном, а в эмоциональном смысле. Новый человек, новые ощущения. Прекрасные незнакомки тем и хороши, что мы их еще не знаем. Когда в жаркий день хватаешь кружку холодной воды, по-настоящему жадно делаешь только первые два-три глотка. Потом пьешь по инерции. А потом выливаешь остатки воды на землю.

Внезапно свет из балконной двери застилает тень. Мы оборачиваемся и видим Сережу, стоящего на табуретке, загнувшись раком и показывая нам свою волосатую задницу. Не в силах побороть искушения, я подпрыгиваю и бью босой ногой в его задницу прямо сквозь стекло. Маваси-гери. Сережа как торпеда с воплем слетает с табуретки на мягкий ковер, а я втягиваю ногу обратно. Все происходит быстро и аккруратно. Но не настолько аккуратно, как хотелось бы. По ноге горячими струйками течет кровь.

– Нужно обработать рану, иначе подхватишь столбняк, – Ира озабоченно смотрит на меня.

– Ничего страшного. Кровь скоро свернется, – я выдергиваю несколько крупных осколков и кидаю их в темный угол. Безуспешно пытаюсь загнуть вниз одеревеневший хуй. Поняв, что сделать это не получится, закидываю ногу на холодные перила и направляю струю мочи на распоротую ступню. С интересом наблюдаю, как красная кровь причудливо разбавляется желтой мочой. Опустошив мочевой пузырь, опускаю ногу вниз, на холодный бетон. Мы молча стоим под ночным небом. Нашим босым ногам приятно и тепло в горячей луже моей крови и мочи.

– Тебе не кажется ...

– Да, что время ...

– Течет сквозь пальцы...

– Как песок?

– И ничего нельзя изменить, остановить, исправить?

– И цели нет, и смысла нет, и некуда плыть?

Далеко за лесом небо начинает светлеть. Скоро рассвет. Последние дни лета.

udaff.com