Жёлтые листья кружились вокруг ног, разлетались по улицам и оседали на асфальте чтобы больше никогда не взлететь. Но упрямый холодный ветер, который торопил с севера снежные тучи, нет-нет да и поднимал их в очередной хоровод. И они кружились снова, пока не находили окончательный покой в дворницких кучах. Осень отступала на юг, оставляя город зиме.

За окном туда-сюда сновали люди по своим очень важным делам. Закутанные в шарфы всевозможных оттенков серого, с опущенными головами (чтобы ветер не задувал за воротник), они были бесконечно похожи между собой. Я давно заметил, если смотреть на них долго, то они начинают восприниматься как голуби, или вороны. Этакая часть пейзажа, вроде и одушевлённая, и в то же время бездушная, как армия завоеватель.

Пил я уже около трёх лет. Не бравируя и не гордясь, без всяких душевных надломов. Просто это стало способом моего выживания в окружающей среде, как светящиеся щупальца какой-нибудь глубоководной рыбы, или хобот слона.
Каждый вправе приспосабливаться к действительности, но не каждый делает это честно. Я знал людей, изо дня в день ходивших на работу, как на каторгу. При этом неизменно повторявших: «Старик, как же меня всё заебало…». На разумное предложение не делать то, чего не хочешь следовал длительный и нудный монолог про «определённое социальное положение», «кредиты», «будущее». Знал я даже спасателя на воде, не умевшего плавать!
- Как же ты будешь спасать утопающего? – как-то спросил его я.
- Тут главное не спасать, а запрещать купаться!

Зазвонил телефон. Это была редкость, последний раз он делал это пару месяцев назад, тогда кто-то ошибся номером. Я медленно поднёс трубку к уху.
- Да?
- Алексей?
- Вроде как…
- Это Наташа.

Сердце съехало с «американских горок». Что ни говори, а сильнее всех любят питерские алкаши. Когда-то давно, когда я морщился после первой, она танцевала со мной в парке под завывания какого-то оркестра. Молодые и замёрзшие курсанты дули в блестящие трубы. Я обнимал её за талию, мы кружились на зависть всем, а потом я её поцеловал. Та ночь была самой короткой в моей жизни, и самой длинной…

- Наташа? – я ощутил резкую потребность выпить.
- Лёш, ты всё такой же?
- Какой? – мы расстались именно из-за того, что я стал «таким».
- Ты ещё пьёшь?
- А ты ещё любишь?
Короткие гудки, лучшая награда за остроумие. Или за глупость.

Я открыл холодильник.

udaff.com