Поначалу привозил ей из каждой командировки трогательную мягкую игрушку. Потом, когда плотность котиков собачек ёбаных бегемотиков и хуйпоймИческих мартышек на квадратный метр стала составлять сильно до хуя, решил: впесду традицию. Что за музей игрушек с растущими фондами мать его?

Утро, звонок, «собирайся», сон в пизду, пизда в ладони. Придёца на такси, (которое хуй кто оплатит) потому что поездка в автобусе с массивной дорожной сумкой утром в Сибири может испортить настроение быстро и надолго.
Гонимый перхотный водила, пытающийся завести беседу о мало меня ебущих погодных условиях в данном регионе.
Потом офис, склад, бухгалтерия, машина и трасса. Четырнадцать часов подряд трасса, трасса.

Россия неуютно огромна. Свободного места просто неебаца сколько. Немудрено, что Наполеон и Гитлер заебались на этих тошнотворных, томительных расстояниях.
Поля, поля. Я жопу отсидел и мозг отдумал. Да и ноги постепенно затекают, ведь «Газель» только с виду большая.
Водила, сороколетний мужик Юрка, похожий на незлого мафиози, умудряется рулить и щелкать семечки, русский антиполицай.

Красноярск конечно хороший город, но сука, как же он далеко.
А тут ещё печка обьявляет неожиданную безвременную забастовку, и салон газели постепенно начинает напоминать хорошо продуваемую зимнюю лоджию. Трое штанов лечат.
Поля, поля, леса и рощи. Сказочный ебун и злобная тряска, вызывающая ощущение вкрадчивой нестабильности в кишечнике.
Населённые пункты с мутными названиями и деревеньки, где понятия НЛО и ноутбук блябуду тождественны, потому что там и сейчас, как встарь: бабки в готичных платках, инфернальные плетни да дым из печных труб.

Вспышка цивилизации: заправка в удобном соседстве с придорожным кафе.
Давай тут пожрём.
Впесду, видишь рядом большой автобус, пассажиры явно в кафе создают очередь и всё сожрут. Давай дальше где-нибудь, там ещё дохуя чё будет.
Поля, поля.
Ну и где твоё «дохуя»? Блять, надо было там жрать.
О, вижу! Кафе.
Рядом с тошниловкой деревянный туалет в форме этнического резного домика, сначала туда. Ссать и не смотреть, чтоб не вырвало, хорошо, что замёрзло и не воняет а незасранных туалетов по этой трассе нет…

Продавщица, которая наверняка тоже принимала участие в этом безобразии, от души кашляет в наливаемый суп харчо(!), а в ухё вата.
А водка есть у вас? В ухе вата. Вот повернулась другим боком. А водка есть?
Едем дальше. В эфире станция радиохуй.
Мимо окон спицами мелькает лес, лес. Берёзы да ёлки. Русьматушка. Потом грязные развилки, трубы, гарь, заводы, гаражи, домишки, дома.
Кемерово. Мрачное место, как мне показалось. Сплошные декорации для адского урбанистического шутера. На улицах серый, пропитанный нечистым воздухом снег.
Кемерово позади. Несёмся дальше.

Впереди скопление машин, а на трассе это всегда не к добру…
Так и есть: фура лишь слегка помята расхлёстанной в кашу БМВ.
Там трупы, по другому и быть не может, это пиздец, какой силы был удар, там хуй кто выжил наверно, передка-то вообще нет.
Но нет, бэха пуста, и даже двери сохранили способность открываться а в группе товарищей один на негнущихся ногах орёт в мобильник – это водила и есть. Повезло тебе мужик, из жигулей бы просто получился жестяной пирожок неузнаваемой модели с неопозноваемым мясом, а с БМВ всё не так.
Одно только неясно: как мы победили нацию, которая умеет делать такие бессмертные машины? Ведь русская трасса – это самый достоверный в мире краш-тест.
Обруливаем всю эту постановку и мчим дальше.
Какие-то противоречиво одетые, бухие хмыри тревожного вида на заправке пытаются стать нашими попутчиками, и действует на них лишь третий по счёту посыл в нахуй. Недобро совещаются, косясь.
Интересно, куда лучше вьебать из пневматики? Одежду-то зимнюю, даже такую чуханскую, наверно шариком хуй прострелишь. В ебало жестоко. В воздух смешно. В колено?
Всё вваливаем, идите ребята в нахуй в четвёртый и последний раз.

Снова лес. Потом какие-то облупленные и покрытые наскальной росписью автобусные остановки посреди голых неприветливых полей.

Над дорогой навстречу нам вяло плывёт обширное серое облако неведомого происхождения. Спорим о его этимологии до того момента, пока перед нами не предстаёт такая картина: посреди поля трасса прерывается невьебенной ямой из которой вяло вьётся дым. Вокруг ямы с десяток машин, толпится народ, все явно в нехилом прИхуе, а по всему полю валяются какие-то невнятные железные комки скромных размеров. Их очень много. Космический луч ударил в дорогу? Нет, разбросанные детали – это бывший грузовик.
Машина со взрывчаткой затлела. Ветерок надул щёки, а водитель (тоже, слава Богу остался жив) не справился с огнём. Определённо – вовремя сьебаться – это дар божий. Я представляю, как ёбнуло. Нет, скорее всего я даже представить себе не могу.
Обруливаем прямо по полю и эту постановку тоже.

Не доезжая Ачинска налетели на ебливую кочку, машину так сильно подкинуло, что рычаг переключения скоростей остался у водилы в руке, словно беспонтовая трость. Хорошо, что не руль. Час матерного ремонта.

Доехали. Прибыли на.
Красноярск. Пожалуй самый охуенный город в Сибири.

В телефонном разговоре с женой вложить слова столько нежности, сколько и не знал, что у тебя есть. А разлука начнёт ощущаться где-то дня через три.

Про эту улицу Красноярска, на которой мы поселились, даже в человек и закон рассказывали. В сюжете о злостной проституции. Девушек там и впрямь вдоль проезжей части стоит много. Поворачивают к проезжающим автомобилям бывалые ёбла (именно ёбла). Почти все похожи на бывших или будущих зечек. Смешно, что за еблю с ними ещё кто-то платит. Это же невыгодно!

Страшно даже подумать, кто мог мыться в ванной номера гостиницы, из окна которого, видна вся изнанка и возня российского проститутского бизнеса. Просто сонм разнокалиберных шалав, периодически перегруппировывающихся, подмывающихся за ларьком минералкой и клюющих в окна притормозивших машин. Передача человек и закон явно не там установила камеры. Одно могу сказать точно – все эти движения девушкам по приколу. Это видно…


На обратном пути, под Ачинском «Газель» строптиво всхрапнула и встала колом. Попытки завести её с толкача чуть не закончились переломами рук.
Хотя я в автомобилях мало что понимаю, но сдаётся мне наш автопром маленько того…сосёт.
В какой-то полукриминальной автомастерской на окраине Ачинска мы протусовались 10 часов. Здесь же грелись целые смены придорожных девушек, с внешностью ещё более брутальной, чем их красноярские коллеги. Хуле – провинция. Бойкая приземистая мамка назойливо впаривала всем их скромные услуги, пытаясь каждый розничный сьём превратить по возможности в сьём оптовый.

Бля, дорожные заметки о поездке по России так и норовят превратиться в очерк о проституции.

Сьебались из Ачинска уже ночью. Водила, чтоб не уснуть, лил минералку себе в уголовное лицо, а впереди над дорогой тускло горела путеводная звезда, напоминающая одинокий угасающий пиксел на тёмном