Ассоциации – вещь странная и порой пиздец какая интересная.
У меня, к примеру, иногда такие ассоциации с чем-то возникают – я сама потом с себя охуеваю.

На днях, заглянув дома в свой рефрижератор, я с прискорбием обнаружила там хуй. В том смысле, что из продуктов питания там имелся только суповой набор в виде верёвочки от сардельки, и лошадиного копыта, для собачушки. А скоро мужыг мой с работы придти был должен. И вполне вероятно,он дал бы мне пизды за отсутствия ужына. В общем, вариантов мало: или пиздюли, или в магазин.

Я выбрала второй вариант. Нарядилась, бровушки подмазала, и попёрлась в супермаркет.
Купила я там пищи разнообразной, гандонов на всякий пожарный, и уже домой почти собралась, но тут стопиццот тысяч чертей меня дёрнули завернуть в магазинчег с разной, блять, бижутерией. Очень я люблю всяческие стекляшки разноцветные. Причём, не носить даже, а просто покупать. Дома уже ящик целый всяких бусиков, хуюсиков, браслетиков, заколочек и прочего щастья туземцев набрался. Бывает, раскрылачусь я возле своего ящика с бохатством, как Кащей, и сижу себе, над златом чахну. Закопаюсь в нево по локоть, и ковыряюсь, ковыряюсь, ковыряюсь… Иногда почти до оргазма. И все домашние мои уже знают: если Лида в ванной закрылась, стонет там громко и гремит чем-то – значит, мыццо и гадить надо ходить к соседям. Это надолго.
Но вернёмся к ассоцыациям.

Я такая, колбасой и томатами нагруженная, с гандонами подмышкой, заворачиваю в этот магазин, где сразу начинаю рыцца в бохатсве, и стонать. В магазине этом меня давно знают, и уже почти не бояцца. Естественно, нарыла я там себе серёжку в пупог. В виде бабочки-мутанта, с серебристой соплёй, торчащей из жопы. Красивая штописдец. Особенно сопля эта, из стразиков самоцветных. Застонала я пуще прежнего, купила мутанта незамедлительно, и домой поскакала, в спирте её полоскать, и примеривать к своему пупку.
И только я эту бабочку в себя воткнула – в башке сразу ассоциацыи ка-а-ак попёрли!

Дело было лет восемь-девять назад. Молодая я была, тупая до икоты, и к авантюрам склонная. И подрушка у меня была, Наташка. Ну так, подрушка-не подрушка, в школе когда-то вместе учились. А работала Наташка тогда в каком-то пидрестическом модельном агенстве, администратором. Одна тёлка во всём штате. Остальные – пидоры непонятные. Как её туда занесло – не знаю. По блату, вестимо. Я, например, в то время отрабатывала практику в детской театральной студии, сценарии сочиняла, спиктакли ставила. Всё лучше, чем с гомосексуалистами якшаться, я щитаю. И как-то припёрлась я к Наташке на работу. То ли отдать ей чота надо было, то ли забрать – уже не помню, не суть.

И вот сидим мы с ней, кофе пьём, над секс-меньшинствами смеёмся-потешаемся, анекдоты про Бориса Моисеева рассказываем. В общем, две такие ниибаццо остроумные Елены Степаненки.

Вдрук дверь открываецца, и в кабинет к Наташке заходит натуральный мальчик-гей.
- Хай, Натали, - говорит педик, и лыбицца. И в зубах передних у нево брульянты лучики пускают, - Арнольдик у себя?
- Чо я тебе, секретарша штоли? – Огрызаецца Наташка, и злобно на брульянты смотрит. – Не знаю я. Сам иди смотри.
- Экая ты гадкая, Натали. – Огорчилась геятина, и ушла, дверью хлопнув.
- Это кто такой? – Спрашиваю. – И чо у него в зубах застряло такое красивое?
- Это Костик, модель наша бывшая. – Наташка поморщилась. Щас нашол себе алигарха какова-то, и тот его в тухлый блютуз шпилит. За бабло. А чо там у нево во рту… Так это, наверное, Костик так своё рабочее место украшает. Фубля.
- Фубля. – Согласилась.

Тут дверь снова открываецца, и снова к нам Костик заходит.
- А что, девчонки, - сверкнул яхонтами любовник алигарха, - может, выпьем? Арнольдика нету всё равно, и до конца рабочего дня полчаса всего осталось. Так выпьем же!
- Чо такое Арнольдик? – Пихаю в бок Наташку. – Главный гей в вашем рассаднике Пенкиных?
- Типа того. Директор наш. Судя по всему, один из Костиных брюликов – его подарочек. Везёт пидорасам.
- Жуть какая. Просто вертеп разврата. Как ты тут работаешь?
- Охуительно работаю, между прочим. Тебе такое бабло в твоём кукольном театре и не снилось.
Тут я чота набычилась. Не люблю я, когда мне баблом тычут в рожу. Я зато культуру в массы несу, хоть и бесплатно. И с пидорасами не целуюсь. Ну и отвечаю Костику:
- А отчего ж не выпить-то? Плесни-ка мне, красавчик, конинки француской, и мандаринки на закусь не пожалей.
Наташка на меня так злобно позырила, но ничо не сказала.
Короче, чо тут рассказывать: упились мы с Костей-педиком в сракотень. Уж и Наташка домой ушла, со мной не попрощавшись, и на часах почти десять вечера, а мы всё сидим, третью бутылку допиваем и цитрусы жрём.
- А вот зацени, - говорит Костик, и майку с себя снимает, - нравицца?
Смотрю: а у него в пупке серёжка висит, и на сиськах серёжки висят, и в носу что-то сверкает, и в ушах злато болтаецца.
- Заебись, Константин, - говорю, - а ты где такую хуйню себе подмутил?
- Сам проколол. И пупок, и соски, и нос. И язык ещо. Хочешь, я тебе тоже чонить проколю?
А я уже сильно нетрезвая сижу, и эта идея меня вдруг сильно впечатлила:
- Хочу, - отвечаю, - пупок проколоть хочу. Немедленно. И штоп серьга там висела красивая, как у цыган.

И раздеваюсь уже. Хули педиков стесняцца? А Костик из своей бапской сумочки уже инструменты аццкие вынимает: тампон, зажым, иглы какие-то… Я чуть не протрезвела.
- Нучо? – Подходит ко мне со всей этой трихомудией. – Ложысь.
Я уже перебздела к тому моменту, но зассать перед педиком, это, знаете ли, самый позорный позор на свете, я так щитаю. Поэтому тихо ссусь от страха, но ложусь на диван кожаный, глаза закрываю, и почему-то начинаю представлять сколько народу на этом диване анальную девственность потеряло. Затошнило ужасно, и в этот момент мне Костя сделал очень больно в области пупка, а я заорала:
- Костик, блять! Отъебись, я не хочу больше серег цыганских! Больно же!
А Костик уже свои садо-инструменты обратно в сумочку убирает:
- Поздно, прокомпостировано.

Я с дивана приподнялась, смотрю: а у меня уже в пупке серёжка висит кросивая, золотая, и главное, нахаляву. Я заткнулась сразу, и давай перед зеркалом вертецца, пузом трясти, новым приобретением любовацца. И тут меня посетила идея:
- Костик, - говорю, - а давай ты мне сиську тоже проколешь, а? Давай прям щас, а то передумаю.
И лифчик снимаю. Педик же, чо стесняцца?
А педик вдруг занервничал, покраснел, отвернулся, и протрезвел.
- Не, - отвечает, - не буду я тебе сиську прокалывать. А ты оденься уже, нехуй меня смущать. Я, между прочим, бисексуал.
Еба-а-ать как интересно!
Я быстро лифчик свой поролоновый на место косо присобачила, и к Костику поближе подобралась:
- Тоисть ты и с дядьками и с тётьками штоле?
- Типа да. – Смущаецца такой, и коньяк вдрук пить начинает прям из горла.
- Проблюёшся, Костя. Ты, давай, с темы не съезжай. А тебе с кем больше ебацца нравицца? Тока честно.
Чота меня вдрук такой кураж захватил, и нездоровая как триппер жажда познаний в области педерастии.
- Пошла в жопу. – Грубит Костик, и продолжает