На кухне воцарилась гробовая тишина. Диаспора молча смотрела на перевернутые карты. «Крупье» вытер ладонью разом вспотевший лоб. А Павел приподнялся.
Приподнятый человек в семейных трусах, выглядел бы нелепо в любом случае. Но только не в том, когда у него случается такой карточный расклад. Павел поставил на пол свина, гордо выпрямился, поморщившись от боли в ребрах, значительно оглядел присутствующих, откашлялся и произнес:
- Я не буду оригинальным, и скажу на языке великого Шекспира…

Свин в его ногах зачем-то поклонился сперва Анзору, затем мордоворотам.

Павел сделал артистичную паузу. Он, весело глянув на Уи, и, получив одобряющий ответный взгляд, торжественно продолжил:
- Гейм, сука, овер!

Краткая речь его вдохновила, и, окончательно разошедшись, Павел заорал почти на чистом немецком:
- Шнеебальшлахт! Натюрлих! Хуянцэ! Чих-пых! Залупотворожник!

В зарубежных языках Павел был не особо силен. Возможно, ему не хватало той легкости, с которой изъяснялись выпускники инъязов; словарный запас не помешало бы расширить, базу укрепить. Зато он прекрасно знал, что когда карты выстраиваются в комбинацию от «десятки» до «туза», причем, показывая друг дружке свою мастепринадлежность, это не просто круто! Это мега-круто! Он так радовался, что станцевал бы. Но любимой его песней был «Менуэт» Чижа... А Ольги поблизости не было.

Тем временем разумный свин метнулся к шкафчику в углу, открыл дверку мордой и чем-то звякнул в ящике с инструментами.

Анзор, словно впервые в жизни, тупо разглядывал свой битый, по всем при чём, статьям, «стрит-флеш». Мордовороты растерянно чесали бритые подбородки. На Павла никто не смотрел, зато он незаплывшим глазом смотрел по сторонам, пока внизу не раздалось уже слышанное однажды:
- Паф! Паф!

- Ога, пригодится, наверное…- мельком глянув вниз, ответил Павел. Кряхтя, нагнулся и спрятал принесенный свином ствол где придется.

- Ара, слушай! – наконец произнес Анзор. - Это я тебе сейчас проиграл? Невозможно же! Давай еще раз!
- Одну раздачу, по договору, - твердо отказал Павел.

- Что? – тихо спросил «крупье» и повернулся в его сторону. Паша спокойно отступил на шаг и выхватил ствол.
- Упал нахуй на месте! - тихо сказал он. - С простреленной коленной чашечкой очень трудно ходить.

Второй боец отлип от мойки и двинулся вперед, но в Пашином отчаянном лице читалось, что тот, хоть и выглядит нелепо в семейных трусах, стрелять будет на поражение. Целясь в голову.

Дуло ментовского пистолета отвернулось от замерших шестерок и пристально- прицельно уставилось на Анзора. Тот медленно сполз с табурета и растянулся на полу.
- Бабло гони, - сказал ему Павел.
- Тридцать?
- Не смеши, торги устраиваю я. И мне нравится слово «олынклюзыф». Кто не знает этого слова, тот никогда не был в Турции.
- Мы же в России? – робко уточнил Анзор.
- Это даже усугубляет, - ухмыльнулся Павел. – Деньги. И смотри, без выебонов. Стреляю сразу.

Анзор приподнялся, как на гимнастике, осторожно почесался подмышкой и явил на свет лопатник. Уи подошел, виляя хвостиком, спокойно взял зубами кошелек и преданно положил у Пашиных босых ног.
- Гут, - произнес Павел, - теперь у этих. Платите деньги, господа! И давайте без резких движений, иначе угощу свинцом.

Охрана вяло зашевелилась, вынимая кошельки. Свин вопросительно глянул на Павла.
- Копейка – рубль бережет, - многозначительно пояснил тот.
Уи рыльцем прифутболил к Павлу сперва один, затем второй кошелек шестерок.
- Хоть на такси оставь! – сказал неудавшийся «крупье».
- Это еще зачем? – удивился Павел и по-ковбойски крутанул на пальце табельное оружие полицейского.
- Машину тоже заберешь? – аккуратно, двумя пальцами выуживая из кармана ключи, спросил «крупье».

Анзор что-то пробурчал, поднимаясь с пола, и так гневно глянул на охранника, что у Паши мелькнула мысль: жить тому осталось недолго и невесело.
- Пешком полезно, - хохотнул Павел. Уи довольно хрюкнул.

Павел подошел к окну, выглянул туда, и нажал на брелок. Рядом, помигав габаритами, весело откликнулся черного цвета внедорожник.
- А теперь пшли вон, - сказал Павел, открывая окно и отходя в сторону, - вдогонку могу пулять, так что… Резвее, господа!

Несчастливый игрок и его малочисленная свита покорно двинулись к окну.
- Куда, блять?! – заорал Павел. - Это моя бойница! Выходим через дверь, стараемся не будоражить соседей и резво рассасываемся. Вам рассказать как надо рассасывацца?

Почему-то заинетресовался только Анзор. Павел объяснял немногословно, но проповедуя «Макаровым». При этом Павел налепил Анзору на лоб «семью» пиковой масти. Вальта с Дамой, ну и с Королем.

Анзор на пороге обернулся, и глянул с такой ненавистью, что Павел немедленно поднял ствол к потолку и спустил курок. Пистолет негромко, как-то несолидно хлопнул (дверь, если постараться, хлопает громче). Люстра в прихожей с треском взорвалась и щедро оросила диаспору осколками. Прихожая погрузилась в полутьму, и дверь, обдав полуголого Пашу холодным воздухом, захлопнулась.

Во время прощальной сцены Уи осторожничал за Павлом, но, едва непрошенные гости покинули гостеприимный дом, весело выбежал вперёд и принялся скакать по осколкам люстры.
- Это было так замечательно! – взвизгнул он. - Как в сериале про Пореченкова! Паш, ты - супермен!

Павел подтянул суперменские семейники, довольно улыбнулся и строго сказал:
- Собираться пора. Эти черти вернутся минут через скоро. Не втроем.
- Зачем? – удивился свин.
- Ты какие телеканалы смотрел в своем хлеву?

Уи задрал пятачок к простреленной люстре и стал вспоминать:
- «Рен-ТВ», «НТВ»… «Час суда» в основном.
- Вот у нас меньше часа. Потом нас обоих пустят на котлеты. Надо спешить.

Покряхтывая и морщась от боли Павел стал поспешно одеваться. Судорожно напялил брюки, быстро отыскал чистые носки и свитер. Уи старался не путаться у человека под ногами. Молча чесался о тумбочку в стороне, воздерживаясь от ненужных советов и болтовни. Паша уже обувался, как тут, словно гром посреди грозового неба раздался звонок - резкий, ожидаемый и неминучий. Павел на секунду замер.

Едва услышав звонок, Уи немедленно юркнул на кухню, откуда принялся опасливо наблюдать, как развиваются события. При этом не преминул подожрать упаденные кусочки пиццы. Паша мог сердиться. А как сердится Паша, он уже знал.

Павел схватился за ствол, и хрустя осколками убитой люстры, подкрался к двери и, резко открыв её, заорал:
- Тебе башку прострелить что-ли, сука? Лежать навзничь! Стреляю без промаха!

***

- Оп-па! – удрученно заметил он. Хрупкая девушка, в короткой серой куртке, на пороге квартиры Павла сперва подняла руки, затем неловко попыталась лечь навзничь.

- Инна? – конфузливо спросил Павел, все еще оглядываясь и размахивая пистолетом по сторонам.
- Уинна! - подал голос свин, бодро высовываясь из кухни.

Девушка тем временем поднялась, отряхнула одежду и залепила звонкую пощечину «бандиту» с пистолетом. «Бандит» принял это как должное и поставил ствол на предохранитель,