Представляете, вандалы поломали самолёт на детской площадке. Ужас что в городе творится. Там сейчас телевидение и милиция понаехала. Следы ищут.
При этих словах Варвара покраснела и рассыпала по полу накладные.
- Что же вы так, Варенька. Аккуратнее нужно. - Сказал Страхов, и помог учётчице собрать бумажки.
- Как вы думаете Варенька, в Нью-Йорке реставрируют подушки? - Неожиданно спросил Лев Петрович.
- Чего это вы вдруг про Нью-Йорк?
- Да так... - Ответил Страхов: - Я же говорю, заказ жду.
Из закроечного цеха раздался голос Василия:
- В Америке щас вообще без подушек спят. На фанере, позвоночники выправляют. Я по телевизору видел.
- Что вы чушь городите? Выключите немедленно этот телевизор! Сколько можно повторять, чтоб на работе не смотреть эту гадость... - Взволнованно произнёс Лев Петрович.

Вконец расстроившись, Страхов хлопнул дверью и вышел на улицу, для того, чтобы совершить свой ежедневный моцион. За всю дорогу от конторы до площади Восстания, Лев Петрович не встретил ни одной живой души кроме нескольких бродячих псов. Подманив собак, профессор бросил им кусок котлеты, обильно пересыпанный стрихнином. Лев Петрович был человеком доброй воли, но недолюбливал животных по одной простой причине. Животные не пользовались одеялами.

Затем профессор обязательно посещал местный фирменный Универмаг "Хлебоголодский могильщик", возвышающийся сразу за площадью. Поднявшись на второй этаж, он заходил в отдел постельного белья и с ненавистью блуждал между полками с белоснежным товаром, пытаясь незаметно вытереть руки от котлетного жира об одну из подушек или одеяло. Иногда он останавливался рядом с потенциальным покупателем, и придав лицу безразличное выражение, говорил:
- И зачем покупать новое, если можно просто отреставрировать старое. Не правда ли? Скажите, вы же не станете покупать одеяло? Или подушку? Не станете ведь…?
Постепенно глаза его начинали затравленно бегать, и Страхов пытался вручить перепуганному посетителю свою визитку. Иногда визитки брали, но чаще профессора просто посылали на хуй.
Затем он спускался вниз, и в местном Интернет клубе, до глубокой ночи забрасывал СПАМом американские почтовые серверы с предложением реставрационных работ. Но Нью-Йорк гордо молчал, предпочитая спать на продавленных подушках, и накрывшись старыми драными одеялами. Зато периодически присылал предложения по работе с "Кренделями". Но профессор был неумолим. Он не желал быть, пусть и высокооплачиваемым, но безвестным учёным. Он прочил себе жизнь гламурного и избалованного известностью, богемного реставратора подушек голливудской кинодивы.

Но были у Льва Петровича Страхова и враги. Пожалуй, самым непримиримым из них, был директор Универмага. Он распускал по городу слухи о Льве Петровиче, как о невменяемом и опасном субъекте. Мало того, будучи в городе человеком влиятельным, он регулярно натравливал на ЧП «Реставратор» бандитов, налоговых инспекторов и представителей СЭС. Последние были наиболее опасны и несговорчивы. Но директор Хлебоголодского Универмага не остановился и на этом. Вчера, прямо напротив конторы Льва Петровича, появился рекламный щит, на котором была изображена совершенно голая баба, прикрывающая свой срам белоснежным одеялом. Сбоку от бабы стоял Антонио Бандерас с футляром для гитары, на котором крупным шрифтом было написано:

«Хлебоголодец! Вопрос ребром
Не будь жлобом! Come on! Come on!
Купи своей гламурной крале
Подушку с пухом от «Ковале».

А снизу, более мелким шрифтом хлебоголодцев уверяли, что одеяло от «Робертино Ковале», № 1 в мире. Правда, сегодня утром на белоснежном одеяле, прикрывавшем гламурную кралю Бандераса, появилось кроваво-красное пятно от запущенного Львом Петровичем помидора. Создавалось впечатление, что у бабы Бандераса либо обильные месячные, либо её только что лишили невинности.

***
Какое то смутное внутреннее волнение подсказывало Льву Петровичу Страхову, что сегодня произойдёт событие, которое повлияет на всю его дальнейшую жизнь. Спустившись в Интернет клуб, профессор первым делом проверил почту. То, что он увидел, произвело на него такое впечатление, что Страхов чуть не вскрикнул от неожиданности, но удержался, и вместо этого протяжно и громко пукнул. В папке «входящие» лежало на первый взгляд совершенно неприметное письмецо, если бы не адрес отправителя, demy@mur-blia.net.us. Важность письма трудно было переоценить. Стараясь не привлекать к себе излишнего внимания, Страхов не стал знакомиться с содержанием письма, быстро удалил его с сервера, предварительно распечатав, и сложив заветный листок вчетверо, выскочил на улицу, еле сдерживая готовое выпрыгнуть из груди сердце…

Профессор бежал в сторону городского парка. Там он мог укрыться в тиши аллей и никем не потревоженный, прочитать письмо из Манхеттена. Найдя укрытую от посторонних глаз лавочку, Страхов расположился на ней, оглянулся по сторонам и достав листок, начал читать по-английски, путаясь и постоянно перебивая текст собственными мыслями: «Дорогой Лев»… - господи, дорогой, она назвала меня дорогой... - «Месяц назад я получила ваше письмо, но никак не решалась ответить»… - боже, целый месяц я жил в неведении… так, так, что там дальше… - «Затем я была занята на съёмках, и вот, наконец вспомнила о Вас»… - невероятно, вспомнила обо мне! Не может быть, господи, девочка моя, да я для тебя… лучшие перья, да я... ах, ладно, что там дальше… - «Месяц назад я заглянула в свой сарай на Майами и обнаружила огромное количество одеял и подушек моего бывшего мужа Брюса. Хотела узнать, сможете ли Вы…» - блять, конечно смогу, что за вопрос!»
- Ай-ай-ай! Самого Брюса! – Неожиданно для себя, громко и радостно закричал Страхов. Глаза его заблестели, и он протяжно заревел, как дикий медведь:
- Ы-ы-ы! Ы-ы-ы!
Проходящая неподалёку парочка влюблённых отшатнулась, и стала удаляться быстрым шагом. В концовке письма, Демми Мур предлагала Страхову стать её личным реставратором, и обещала дать ещё несколько рекомендаций. Но хотела для начала ознакомиться с ценами и качеством реставрационных работ. Для этого предлагала Страхову взять всё самое необходимое, и срочно вылететь в Нью-Йорк, для переговоров.

***
В контору Лев Петрович летел как на крыльях. Пробегая мимо однорукого вождя, он зачем-то показал ему кукиш, потом вернулся, и ещё раз продублировал свой жест, но уже на американский манер, выставив вверх средний палец. Поравнявшись с входом в Универмаг, Страхов резко повернул, взбежал на второй этаж и войдя в отдел постельного белья, громко закричал, потрясая в руках письмом:
- Что, съели? Пидарасы! Come on! Come on! Я вам, блять устрою международную реставрацию! Всех сгною к ебени матери!

В конторе в столь поздний час уже никого не было, поэтому Страхов собрал все имеющиеся в его распоряжении выкройки, запаковал несколько пакетов с перьями и пухом, выскочил на улицу со всей этой поклажей, и поймав такси, велел водителю срочно направляться в областной центр. «Сначала получить американскую визу, потом двое суток до Москвы, там взять билет на самолёт