как лицемер, я неподражаем. В результате этот одноногий козел был от меня в восторге, и даже начал что-то там пиздеть про свадьбу. Срань господня, свадьбу! Мне еще и 15-и не исполнилось.

ХХХХХХХХ

- Кусай! Кусай!

Стелла распласталась подо мной на гостиничной кровати. Родителей не было, они должны были вернуться к полуночи, сестренка пошла гулять со своим ебарем, которому еще не давала, а мы слушали сраного Криса Ри, и лизались. На Стелле были розовые лосины, и ничего больше. Она дала мне свои огромные сиськи, и сказала:

- Кусай! Давай же!

Я осторожно помял все это мясо, и начал слегка покусывать.

- Нет, не так! КУСАЙ!!!

Я решился и сжал челюсти. Давление было, скажу я вам, не меньших атмосфер, чем в пасти бультерьера. И чтобы вы думали? Сука блаженно застонала. Ага! Так она извращенка! Так ты извращенка, мать твою?! Я так обрадовался, что нанес ей серию мощных укусов прямо в огромные соски.

- Да, да, так…

Через полчаса она вся взмокла. В смысле, не только пизда. Но и все тело. Она просто вспотела. Но выебать себя не дала. Сейчас, вспоминая это, я смущен и задумчив. Выглядели мы, должно быть, смешно. Она, - выше меня на полголовы, и тяжелее килограммов на двадцать, семнадцати лет; я - совсем еще сраный ребенок, худой, как жертва сраного концентрационного лагеря, четырнадцати лет и десяти месяцев от роду. Зато с хуем было все в порядке: она была приятно удивлена. Но не дала, нет.

- Не все сразу, не сразу, - бормотала она.

Пришлось ограничиться сиськами.

Сука кончила девять раз.

ХХХХХХХХХХ

- И я попросила, чтобы они тебя не трогали!

Ладони у меня вспотели, но об майку я их не вытирал. Дурной тон, знаете ли. Только что я попробовал поднять Стеллу на руки, но, естественно (я же говорил - разница в весе), уронил. Чтобы все это выглядело прилично, уронил я ее в кусты, и сам туда повалился. На нее. Тут-то она мне и говорит:

- Есть здесь на турбазе один пацанчик (о, блядь, как же я ненавижу ваш птичий язык!), и я ему, кажется, нравилась, и вот раз мы с тобой, я решила, чтобы он со своими пацанчиками тебе ничего не сделал, поговорить с ним, и попросить, чтобы они тебе ничего не делали, и…
- Эй, эй, эй! Стоп. Они что-то собирались делать? - спрашиваю я ее.
- Ну, я так думаю, так же всегда бывает, когда тебе нравится какая-то девушка, а другой паца…
- То есть, - мать вашу, я призадумался, - у него, может, и в мыслях-то ничего дурного не было, а тут подходишь ты, и прямым текстом говоришь ему: надо бы моему парню врезать, да ты уж этого не делай!
- Ты что, боишься?
- Боюсь?! - заорал я с испугу. - Да клал я на него! Срал я на этого придурка! Да я таких десятками в гроб укладываю! Срал я на него и на его сраную банду!

Встав, и отряхнувшись, я увидел у самого куста его и его сраную банду. Слава Богу, вокруг было полно взрослых.

ХХХХХХХХ

- Идем на дискотеку! - она прихорашивалась у зеркала.
- Что-то не хочется, - я лежал на кровати.

Мы еще не поебались. Но должны были. Родители должны были приехать на следующий день. Я был зол на нее из-за того, что эта манда нашла приключений на мою задницу, но не собирался отступаться, пока не суну ей между ног. Не собирался. День был, как назло, чудесный. Как я люблю: чуть пасмурный, с ветром. Тополя гнулись, мы отмахивались на скамейке от налетевшего песка.

- Вечером перепихнемся, - сказала она.

Я ничего не сказал, но мои яйца исполнили румбу. Вселенной не было: была скамейка, был я, Стелла, ее тягучая фраза со словом \"перепихнемся\" и мои яйца, мои дорогие, обожаемые яйца, мои
маленькие друзья - яйца, которые исполнили в невесомой Вселенной румбу, будучи подвешены к центру Вселенной - ко мне.

И до вечера мы лизались в ее комнатушке. А вот сейчас ей приспичило на дискотеку. Но пойти надо было, иначе сука бы решила, что я струсил. Естественно, я трусил.

- Может, здесь посидим? - я попытался в последний раз.
- Хочу танцевать.
- Ну, ладно.

ХХХХХХХХХХ

- Быстрее!

Мы помчались до конца аллеи. Оттуда до корпуса было рукой подать. Вдалеке слышались ругань и топот. Это неудавшийся дружок моей дорогой Стеллы, в сопровождении десятка приятелей, стремился нас догнать. С дискотеки мы сбежали через минуту после того, как пришли. Едва я успел пригласить ее на медленный танец, она заметила что-то, и потащила меня от площадки.

- Ну, и зачем нам эти неприятности на наши-то задницы, а?! Сидели бы в комнате!

К счастью, мы добрались до комнаты раньше, чем они. В дверь ребятишки ломиться не стали: на первом этаже сидели дежурные. Но, выйдя на балкон покурить, я увидел их стоящими внизу.

- Поссать на вас, что ли? - спросил я.
- Утром все равно выйдешь, - улыбнулся один из них, самый здоровый.
- Меня зовут Джейн Эйр. Я подумаю об этом завтра.

Закрыв дверь на балкон, я подхватил ее на руки, снова не удержал, и мы упали. До полуночи я кусал ей сиськи. Потом она решилась снять трусы, и мы поебались. Один раз я выебал ее в подмышку. Там было столько волосни и пота, что большого отличия от пизды я не нашел.

К утру я чудом смылся на соседний балкон, и ушел с турбазы \"Дойна\" навсегда.

ХХХХХХХХ

Но Стеллу, Стеллу я еще раз увидел. Она пришла к колледжу, когда мы, - стая банальных молодых самцов с вечно обвафленными концами, - пили пиво на скамейке и ждали результатов экзаменов. Помню, я несколько смутился, и представил ее всем, как свою двоюродную сестру.

- Познакомься, двоюродная сестра, Стелла.
- Познакомься, двоюродная…
- Познакомься…
Все шло отлично, пока я не представил ее своему брату:

- Познакомься, моя двоюродная сестра Сте…

Из сочувствия никто не засмеялся. Мы отошли.

- Ты меня разлюбил? - спросила она.
- Да нет, что ты. Экзамены, дела.

Говорить нам было не о чем. О, это сейчас бы я говорил, говорил, говорил. Тогда опыта разговоров у меня не было. Совсем. И я, кажется, еще испытывал чувство неловкости.

- Ты меня обманываешь, - блядь, она собиралась плакать.
- Нет, просто… - тут мне стало так муторно, что я и в самом деле стал выглядеть как мученик, жертва, - я тебе соврал, и это меня мучает…
- Да? - она даже обрадовалась, о, эта вечная бабская страсть к злоебучим раз-го-во-рам. - Ну и…?
- Мой отец не воевал в Приднестровье за нашу армию, он…
- Да, - трагически прошептала она. - Он воевал там ПРОТИВ Молдовы.
- Точно, - хрипло сказал я, и судорожно сглотнул, глядя в сторону.
- Но ты меня любишь? - обняла она меня.
- Да, - спокойно соврал я, уж это-то я могу сказать легко и кому угодно.
- Я поговорю с отцом! - сказала она, и засосала долгим поцелуем. - Испугал. Ты меня испугал. Негодник.

Потом я проводил ее до остановки и вернулся к колледжу. Оказалось, экзамены сданы на отлично. Вечером за мной заехал отец, и забрал меня из общежития.

- Ты служил когда-нибудь в армии? - спросил я его.
- Конечно. Два года, связистом. 20 лет назад. А что?

Я молча откинулся на сидение. Объяснять что-либо было без толку. С папашей мы общего языка не находили. Переходный,