отдал все на свете, чтобы научиться понимать язык половых органов. Это важнее, чем расшифровать записи этрусков. Это куда интереснее, чем понять язык дельфинов или китов. Ведь хуй и пизда – обитатели океана, который возникает внутри нас, - нас двоих, - каждый раз, когда мы спариваемся. Воспроизводим.

Неважно, что потом мы разрежем наших детей на куски, а кому-то из них повезет, и он будет воспроизведен на свет, неважно, что мы сбрызнем животворный океан пизды, покрывший тонкой слизью хуй, ядом миромистина, плевать, что хуй часто бывает покрыт бездушным скафандром презерватива. Все это потом. Главное – сейчас. Ведь именно сейчас появляется Планета. Именно сейчас семечко взорвется, и Вселенная выебет сама себя. Только сейчас материя станет упругой, и в нее ткнется дух. Помоги ему рукой. Помоги рукой, Лена. Ляг поудобнее, и пусть черный космос затекает в тебя. Я хочу увековечить твою пизду в себе, и себя – в ней.

Я мечтал залить в нутро Лены самый благородный металл планеты, - серебро, - и повесить потом слепок ее пизды на самом видном месте моего сердца. Я мечтал вырезать в своем сердце тайник, чтобы хранить в нем ее скоромные губы. Я бы оторвал их у Лены, и засушил, как крылья таинственной ночной бабочки, - говорят, когда такая прилетает в дом, кто-то непременно умрет, - наколол их на хуй в гербарии сердца. Я бы выжал ее пизду, как губку, и залил ее соки во флаконы самых прекрасных в мире духов, которые от этого стали бы еще лучше. Я бы разорвал ее ягодицы надвое, - как проголодавшийся охотник подстреленную и поджаренную дичь, - и закусил ими после глотка вина. Я бы построил ради ее пизды Храм, и убивал там пленных каждое утро ножом из яшмы. Но до этого было далеко, а пока я поспорил с приятелем.

- Не может быть, - не поверил он, когда я, конечно, не удержался и рассказал ему о некоторых особенностях Лены в постели, - так таки ничего не воспринимает?!
- Говорю тебе!

Мы поспорили, и он залез по винограду на балкон их квартиры во время нашего очередного с Леной свидания. Я трахал ее минут пять, пока она вообще не отключилась, пока не стала, наконец, тем, что она есть, - Пиздой, и изо всех сил ударил ее по лицу, закричав:

- Пожар, пожар, проститутка ты сраная, вставай давай!

Естественно, это ни к чему не привело. Я выиграл пари, а приятель попросил телефон Лены. Конечно, я дал. В противном случае он настучал бы на нас с Леной ее мужу. Мне было не жалко. Разве Земля бывает чьей-то? А пизда это и есть Земля. Этого не понимал только ее муж, жалкий собственник. Тупая обезьяна, за которую Лена вышла замуж исключительно, как я уже говорил, из страха перед побоями. В принципе, это могло случиться с ними и семьсот тысяч лет назад. Ситуация та же.

Я ебал ее с надрывом, вскрикивая. Я ебал ее, думая о ней, ее муже, себе и семистах тысячах лет. Семьсот тысяч лет. Колесо, плуг, земледелие, накопительство, появление денег, мифы, песни, культура, Джоконда, моя пресветлая мразь, рыба в кольцах прожаренного лука, кольца, кольца, кольца: окуни, схватившие белыми ртами солнечные лучи, питекантропы, неандертальцы, и все это в тоннах заварного крема, пласт культуры, культурные пласты, археология, Шлиман, Троя… он верил в свою мечту, поэтому добился своего, мальчики, а сейчас пойдемте играть в регби – это укрепляет мышцы и тренирует командный дух, вы же одна команда; семьсот тысяч лет, Колумб проплывает мимо Португалии: мой Адмирал, как вы думаете, у нас что-нибудь получится, сожгите этого проклятого Бруно, Эпштейн? выпустите этого жида; коммунисты для нас хуже побежденного Гитлера, давайте дадим кредит этим черножопым, терроризм, бомбы, культура, миллионы книг, миллиарды тел, сотни миллиардов килограммов человеческих тел, ставшими испражнениями – все это прошло, пронеслось за семьсот тысяч лет по планете, как вихрь.

А Лена и ее муж – все такие же тупые животные, как две разнополые обезьяны семьсот тысяч лет назад.

Я кончил.

udaff.com