рюкзак.

Пистолет был велик для Ваниных ладоней: дающая ощущение силы тяжесть сразу потянула руку вниз. Для удобства Ваня обхватил гофрированную рукоятку обеими руками. Тускло отблёскивающий ствол хищно нацелился на спину, обтянутую серой блузой, потом, чуть поколебавшись, переместился выше, по направлению к голове.

— Тут ничего нет. Это что, шутка такая? Корней... — Классная руководительница повернула к нему голову и запнулась, встретившись взглядом с немигающим черным зрачком дула. Ваня где-то читал, что оно должно казаться её сейчас шириной с тоннель. Впрочем, кто это проверял?

— Нет, не шутка. — Ваня подал голос. — Никаких больше шуток.

— Тогда что всё это значит? И откуда у тебя пистолет?! Что это ещё за игрушки?

Учительница разозлилась не на шутку. Снова эти дурацкие розыгрыши! Неизвестно, что этот сорванец о себе возомнил, но на этот раз он получит за всё: за прерванную работу, за наглый обман, за то, что заставил её по-дурацки ползать перед пыльным станком…

Однако сам Ваня не собирался ни перед кем оправдываться. Чёрта с два он будет пресмыкаться перед этой тварью! Ваня нахмурился и заорал, с трудом перекрикивая гул станков:

— Ты поставила мне двойку за годовой диктант! Меня теперь оставят на второй год! И родители не возьмут меня с собой на Гавайи! И мотоцикл я теперь не получу! Всё и-—за тебя! Из-за тебя, дура!!! Ты это понимаешь?!

Похоже, училка всё-таки не понимала, но это уже были не его проблемы. Ваня потянул спусковой крючок, и её набитая орфограммами голова взорвалась фонтаном крови, волос, костей. Отдача неприятно дёрнула руку, заставив её болезненно заныть. Грохот выстрела потонул в гуле станков. Ваня отметил про себя, что лицо училки так и не поменяло выражения, даже когда ноги её неловко разъехались, и она опрокинулась на пол. Кровь расплескалась по грязно-зелёным бокам станков, несколько капелек попало на Ванину куртку.

Похоже, она и слов его не успела осмыслить. Плохо. Сосредоточившись на том, чтобы не промахнуться, он поспешил и тем самым лишил себя момента триумфа.

Ване стало досадно. Пистолет, казалось, растянул руку до самого пола. Из дула лениво подымался дымок, как от одной из тех сигарет, которые курит его отец — с той только разницей, что сигареты не пахнут порохом...

Ваня посмотрел на мёртвое тело. Сжал губы. Медленно, словно во сне, сунул горячий пистолет в карман. Из-под трупа успела натечь большая лужа крови, и отчего—то она была почти чёрной. Заворожено уставившись на багровый ручеёк, подбирающийся к его чёрным кроссовкам, Ваня сделал шаг назад. Потом ещё один. Так он отступал до тех пор, пока не упёрся спиной в холодную стену. Это вернуло его к действительности. Переведя дух, Ваня быстро выскользнул за дверь.

Потом поднялся этажом выше, зашёл в туалет и помочился. С трудом подавил желание утопить пистолет в унитазе: если отец не найдёт оружие на своём месте — башку ему оторвёт, а это нежелательно. Кроме того, в канализации пистолет рано или поздно найдут, так зачем ему создавать себе лишние проблемы? Он ведь умный — всё просчитал. Нельзя прокалываться на мелочах, всё должно быть по правилам. Как говорит Ванин отец, «кто не соблюдает правил и живёт не по понятиям, у того рано или поздно появляются проблемы — и большие». Но ведь каждый решает свои проблемы по-своему, так ведь? Главное, чтобы всё было справедливо. И если он будет вести себя как надо, никто не узнает про эту маленькую месть. Всё будет шито-крыто.

Ваня тщательно вымыл руки с кусочком серого мыла, оставленного кем-то на краю умывальника, и затёр мокрой ладонью несколько кровавых пятнышек, попавших на куртку. Внимательно рассмотрел своё отражение в мутном зеркале над раковиной и остался доволен: лицо немного бледновато, но в общем выглядит неплохо. Улыбаясь, вышел из сортира. Прислушался. Похоже, никто ничего не слышал.

Демонстративно подтягивая штаны, Ваня вошёл в класс, сел на своё мето и задумчиво уставился в окно.

Математик обратил внимание на его сонно-рыбьи глаза и подумал, что мальчику следует поменьше смотреть телевизор, — всё равно ничего хорошего там нет, один секс и насилие. Растут потом дети дураками, и знать ничего кроме гулек и наркоты не хотят. Мысль далеко не новая — она угасла так же быстро, как и появилась. Перевернув страницу, учитель углубился в чтение. Когда минуты через две он снова оглядел класс, Ваня уже безмятежно спал, раскинув в стороны локти и уронив свою вихрастую голову на парту.

При взгляде на него учителю и самому захотелось спать.

yavas.org