сдавленно. — Ты что, люди же смотрят…

Никого вокруг, понятно, не было, но я палец сразу выпустил. Глядим оба — кровь больше не идет.

— Вот это да, — у Насти глаза округлились.— Как ты это сделал?

Я молчу. Да и откуда мне знать?

— Пошли домой, — она говорит. — Собаку надо завести. Только рот вытри… А то выглядишь, как этот, блин… вампир Кошелкин из песни.

Я запястьем тут же вытерся. Сам красный как помидор, уши горят. Стыдно.

— Типа да, вампир Дракула, — говорю, чтобы как-то сгладить неловкость. — Любишь ужасы?

— Ага, люблю.

— Я тоже, — улыбаюсь глупо, — люблю. Офигенно люблю!

Мы поднялись к ней на седьмой. Эта собака все время крутилась у меня в ногах, а они, эти ноги, и без того были слабые. Я не мог представить, что стану делать, если она потащит меня в постель. В голове всё перепуталось. А презервативов у меня, как назло, нет. В других джинсах остались. В прихожей прислонился лбом к холодному зеркалу. Стою, ноги не слушаются. Эрекции нет. Горло пересохло. Спина в поту…

Да, переволновался тогда. Но как бы напуган я не был, а когда она вышла через пять минут из своей комнаты, уже переодетая, и сказала «пошли», мне стало досадно. Как будто упустил свой единственный шанс. Потом, уже годы спустя, мы в этой квартире не занимались сексом разве что на потолке, но скажи мне кто-то в тот вечер о подобном варианте будущего — я не поверил бы.

Несмотря на то, что спиртное я дотоле не употреблял, по дороге на хазу с горя выдул банку «Балтики-9». Естественно, тут же окосел. На вечеринке Настя ушла болтать со своим хмырем, который долго ее отчитывал за то, что задержалась, а я побрел на балкон, где наткнулся на слегка знакомого кадра — Кирюху, с которым мы когда-то вместе ходили в музучилище. Кирилл был пьян в уматень. Сказал, что попал сюда случайно и тоже тут никого не знает, кроме Насти, — их родоки вместе работают.

Задумчиво поплевали с балкона, вернулись в комнату.

Собравшиеся мало знали друг друга, всё больше «друзья друзей» и их знакомые. Весь вечер я работал клоуном, сыпал прогорклыми остротами и лениво матерился, повергая присутствующих в умильный шок. Потом, напившись и перезнакомившись, все менялись телефонами. Я демонстративно записал Настин номер, чтоб иметь потом официальное право по нему позвонить, а свой никому не дал. Потом стал читать свои поганые стихи про жопу и хуй.

Часам в 11-ти Кирилл вырубился, а с ним и половина присутствующих. Самым трезвым был я, поскольку водку не пил, а пиво быстро закончилось. Хозяин хаты оказался неплохим чуваком, — предложил мне оставаться догуливать до утра. Но я не мог больше смотреть на этого проклятого дебила Лешу, обнимавшего Настю за плечо своей лапищей, и в половине двенадцатого, делая независимый вид, а на самом деле внутренне корчась от душевных мук, поплелся в прихожую напяливать кроссовки.

Настя вышла следом за мной. Прикрыла дверь, отрезая вялые звуки застолья.

— Уже уходишь?

— Да.

— Не уходи. Оставайся.

— Не могу. Родители…

Мы некоторое время смотрели друг на друга.

— Ну… пока, — сказала Настя.

Я сделал к ней шаг, как ныряют в холодную воду, внутренне убеждая себя, что не делаю ничего зазорного, что всё в рамках дружбы. И когда наклонился, чтобы чмокнуть в щеку, ее губы неожиданно раскрылись.

Дальнейшее я плохо помню.

Это был какой-то бесконечный поцелуй. Я ощущал его и тогда, когда, выйдя из дома, подставил горячий, истерзанный язык под начавшийся дождь. И тогда, когда ехал в маршрутке через мост. И тогда, когда, то ли от злости, то ли от восторга, бил камнем витрину попавшегося по дороге магазина. А дома вырубился, продолжая ощущать тепло её груди под своей ладонью.

Вообще, наутро мне ничего не было понятно. Леша никак не вписывался в то, что произошло накануне. А Настя на перемене окончательно всё запутала, сказав, что была дико пьяна и ничего не помнит.

Вот так-то, блин. Ну да ладно. Два дня я в школе не был. «Болел». А на самом деле просто боялся смотреть ей в глаза. Думал, насмехается. На третий вечер ошивался в центре города у фонтана, встретил Кирюху — тот был с бодуна и на мир смотрел очень кисло. Уговорил его позвонить Насте, вызвать ее якобы по делу. Приперлись к ней под дом, Настя вышла, волосы мокрые, только из душа. Кирюха тут же попрощался и куда-то срыл, я ему еле успел на пиво пару рупий сунуть.

Она говорит, щупая волосы:

— Ну что, Боря… Не мог до завтра потерпеть, чтоб меня увидеть?

Я говорю:

— Не мог. Столько лет мог, а сегодня — вот…

— Я занята, Боря. Ты же знаешь.

— Знаю, — говорю. — Не могу ничего сделать…

Она молчит. Смотрит на меня. У меня от этого чечетка началась, еле сдерживаюсь, чтобы не начать топать. Чертыхаюсь внутренне.

— Насть… — говорю. — Хочешь, чтобы я пошел к такой-то матери? Я все понимаю…

Она качает головой. И вид у нее задумчивый такой. Потом взяла меня за ладонь.

— У тебя, — говорит, — руки трясутся. Замерз, что ли?

— Ага, — говорю. — Холодно здесь.

— Мне нужно будет поговорить с Лешей сегодня. Понимаешь?

— Угу, — говорю. Мнусь, как болван. Все слова из головы вылетели.

— Думаю, все будет в порядке. А сейчас иди домой, грейся. Завтра увидимся.

В этот вечер я разбил еще одну витрину. На этот раз уже просто от восторга буйствовал. А было это 18-е число. Как сейчас.

…Поднялся, чуть не упал. Ноги не держат. Бутылку пустую шлепанцем задел, покатилась по ступенькам вниз. Хорошо, что я дорожку ковровую в свое время постелил, а то бы разбилась.

Нашарил защелку замка, приоткрыл дверь на ладонь. Чуть не ослеп. В прихожей люстра горит, спасибо Ларисе, опять забыла выключить… На кухне тоже свет, радио играет, какая-то баба из её любимых попсовиков поет… «Pink», что ли? Не разбираюсь в этих лесбиянках…

А возле двери бутылка «Балтики» поставлена и пачка «Бонда» лежит. Еще раз спасибо Ларисе, на этот раз — вполне чистосердечное. Втащил бутылку и сигареты в подвал, снова дверь закрыл. Пустую пачку смял, свежую распечатал. Бутылку открыл о ступеньку, крышка тихо поскакала в темноту. Уф…

Ау, чертенята, вы спите уже? А? Хорош заливать. Никогда вы не спите.

Сексом мы с Настей занялись впервые на мой день рожденья. И это действительно был продуманный подарок, хоть и не получилось, разумеется, ни хрена — слишком много выпили перед тем. Волновались. Но со временем все вошло в свою колею... Через пару недель вполне разобрались, что и куда. Пошло-поехало…

Что касается Леши, то о результатах разговора с ним я так никогда и не узнал.

Зато узнала моя морда. Если, конечно, это так можно назвать.

За неделю до нашего первого секса, когда я отливал в школьном сортире, туда вошли трое и, сбив меня с ног, сунули головой в засранный унитаз. Быстро, тихо и без слов. Что интересно, я даже их лиц не успел увидеть. Но не сомневаюсь, что без Леши тут не обошлось. Он больше всех смеялся, когда я на следующий день пришел в школу с обритой налысо башкой. Ну а что делать? Пришлось расстаться с волосами — мне казалось, что они вечно будут хранить запах чужого говна…

Но