а тем более решить такой, в общем-то неразрешимый вопрос, зачем Исаак прыгнул с третьего этажа. Но этот, на первый взгляд, бессмысленный прыжок все-таки принес кое-какие результаты.

С выходом из строя левого полушария головного мозга у Исаака сразу же отпала всякая охота покупать рыбок, засовывать дрожжи в задницу жены и, вообще, у него пропали все отрицательные эмоции.

Дрожжи какие-то, рыбки…..

Все давешние злоключения и хлопоты унеслись куда-то далеко-далеко. А что касается жены, то он напрочь забыл все компрометирующие ее обстоятельства и сейчас он недоуменно соображал, какой бес заставил его привязать свою личную жену к шкафу и так безобразно с ней обращаться.

Более того, он вдруг проникся нежностью к Соне и, вспоминая свое отвратительное поведение, в голос разрыдался.

О том, что у него вообще есть жена он все же не забыл.

Он сидел в клумбе с красными георгинами, нелепо подогнув под себя ноги, и громко плакал, размазывая по лицу слезы и сопли.

Взрослый мужчина, отец двоих почти взрослых сыновей, сгорал от невыносимого стыда. Летнее солнце обжигало его своими горячими лучами, во дворе загорелые ребятишки гоняли мяч, воздух был наполнен знойным ароматом лета. Исаак еще некоторое время похныкал, а затем с трудом поднялся на ноги. Припадая на ушибленную правую ногу, он доковылял до подъезда и вызвал лифт.

Пока лифт неторопливо поднимался до нужного этажа, Исаака вдруг одолело некое любовное томление. Как юнца. Ебаться вдруг захотелось. Сгорая от нетерпения, он головой распахнул дверцы остановившегося лифта, и на одной ноге попрыгал к своей квартире. Тем же способом (головой) открыв входную дверь, Исаак вихрем ворвался в прихожую. Неизвестно откуда появившееся вожделение становилось все сильнее и сильнее.

Вода в ванной уже давно переливалась через край и мерно заливала комнаты. Исаак вроде бы удивился этому. А может быть и не удивился вовсе, но все же в несколько прыжков доскакал до ванной комнаты и выключил воду. Немного подумал, закусив губу, и снова включил. Затем минут пять подумал еще и решил все-таки выключить воду.

И выключил!

Разрешив эту задачу, он, хлопая в ладоши и издавая пронзительные крики, поскакал в комнату, где «грустила» жена, привязанная к шкафу.

- Жена! - радостно вскричал Исаак, вваливаясь в комнату.

- Чего тебе, урод? - прошипела Софья сквозь зубы.

Этот злобно неприязненный тон нисколько не смутил нашего героя. Даже, пожалуй, раззадорил. Разве он урод? Это она так, погорячилась. На самом-то деле она его любит!

Он заискивающе улыбнулся и попытался шаркнуть ножкой. Но шарканья не получилось, так как паркет был залит невской водицей из водопровода, и Исаак только поднял кучу брызг.

Все брызги почему-то устремились в лицо Софье Александровне, отчего та разразилась грязными ругательствами в адрес своего дурака-мужа.

- Харя твоя жидовская! Измываться надо мной вздумал! Ну, гад, тебе это боком выйдет! Завтра же пойду в милицию и расскажу, как ты в 1946 году булочную обокрал! Козел вонючий! Понял?!

Весь этот монолог Исаак пропустил мимо ушей, хотя немного удивился тому, что его обозвали жидовской харей, так как он всю свою жизнь считал себя русским. Паспорт свидетельствовал о том же. Но не в этом дело.

Отвратительно хихикая, он по возможности мягко подкрался к Соне и нежно обнял ее за талию. Это ему удалось, несмотря на непрекращающиеся злобные выкрики жены. Конечно, будь у нее руки свободны, эта Исаакова выходка не прошла бы безнаказанно. Пизды бы точно получил. Это уж как пить дать.

А Исаак от прикосновения к жаркому телу жены сразу же как-то затрясся мелкой дрожью, весь проникся таким страстным желанием, что готов был уже на все. Похотливость - чувство вовсе не чуждое Парсонсу, на этот раз достигла таких размеров, что он не устоял на ногах и грохнулся навзничь, подняв кучу брызг.

Лихо, да? Упал от похоти.

Вода, хотя и теплая, немного привела в чувство. Исаак с трудом поднялся и, чтобы сосредоточиться, мысленно прочитал про себя третью главу романа М.А.Шолохова “Поднятая целина”.

Придя в себя, он вдохнул побольше воздуха и приник беззубым ртом к губам Софьи. Типа поцеловал.

Трудно сказать, сколько времени длился этот поцелуй, но когда Исаак и Соня оторвались друг от друга, чтобы перевести дыхание, по радио передавали концерт “После полуночи”.

Отдышавшись, Соня одарила Исаака нежным взглядом и впервые за этот день улыбнулась. Как ни странно, ей стало все это нравиться. Любила она разные там экстремальности.

А тут….. Куда уж экстремальнее!

Исаак, тоже улыбаясь, молча погладил ее по волосам и также молча стал развязывать узлы на веревках, которыми была привязана к шкафу Софья. Закончив это нехитрое дело, он конфузливо откашлялся и вопросительно взглянул на жену. Та молча кивнула в ответ. Ну, типа любовь у них случилась.

Лицо Исаака засияло от счастья. Он по возможности ласково взял Соню за руку и, разгоняя перед собой плавающие обломки мебели, повел ее к тахте...

Любовная игра была короткой. Экстремальной. Исаак отрывисто чмокнул Соню в щеку и гусарским движением забросил свое туловище на тахту. Он уже было хотел и дальше продолжать в таком же духе, но жена вдруг громко рассмеялась.

- Эх, дурачок ты мой! - заливалась Сонька, - ну куда же ты торопишься! Ты бы хоть плащ скинул! Да и трусы не надо мне протыкать! А то, ишь ты! Озорник!

Исаак тоже весело рассмеялся и лихо спрыгнул в вводу. Он сбросил плащ, но вместо того, чтобы вновь взгромоздиться на старое место, вдруг бросился обратно к шкафу.

- Эй, Исаакушка! Ты куда?! - испуганно спросила Софья.

- Ничего, ничего! Я сейчас! - торопливо ответил Исаак, лихорадочно шаря рукой по полке в поисках уже известных нам трусов.

“Интересно, что сейчас получится? Эх, если получится, вот жена-то обрадуется!” - так думал Исаак и, нащупав трусы, напялил их себе на бедра так, чтобы колышек не втыкался. - Иду, иду, кошечка!

В сумерках белой ночи Соня без труда оценила все достоинства Исааковой обновки и подозрительно спросила:

- Ты это где такое уродство откопал? И зачем это ты их на себя напялил-то сейчас? Будем что ли в трусах ходить? Или как? А ну-ка, скидывай их сейчас же и бегом ко мне!

Пересказывать последующую постельную сцену - занятие нудное и противное. Даже не нужно обладать достаточно изощренной и богатой фантазией, чтобы представить себе всю гнусность и скабрезность этого похабнейшего действа.

Ну уж Исаак и расстарался! Ну распрыгался! Прямо как молодой козлик! И откуда столько воображения-то взялось! Сколько сил! Видимо, от коней.

А Сонька-то так ничего и не поняла! С первых минут этой клоунады в ее голове засела одна мысль, которая в течение нескольких часов была преобладающей: “Может быть, он акробат”? - спрашивала себя Софья, удивляясь мужниной изобретательности, а главное - вездесущностью.

Женщина, обладающая более пытливым умом, уже давно бы задалась вопросом: “А не два ли члена у моего супруга?”. Воображение было не то чтобы чуждо Софье, но