Ни хуя себе верная! Я по глазам поняла - было бы время и место - поеблась бы!

- Ну и пусть себе ебётся. Тебе-то что?

- Вот и я говорю. Хоть заебись до полусмерти - лишь бы здоровью на пользу. Гормоны, там, мормоны, цвет лица… Но тогда не кричи на всех углах как ты любишь своего мужа и как ты ему верна. Верная, говоришь? Ну и молодец! Ну и молчи. Знаешь, кто на базаре громче всех кричит “Держи вора!”?

- Сам вор и кричит. – попытался отгадать Исаак.

- Вот именно. А есть такая поговорка: “У кого что болит, тот о том и говорит”. Анжела только об этом и говорит. Почему говорит? Потому что болит. А что болит - вскрытие покажет. Но то, что она без башни, это видно и без вскрытия.

- Ты Эммануэль Арсан читала? - перебил ее Парсонс.

- “Эммануэль” ты имеешь в виду?

- Ага. Помнишь, там эта Эммануэль тоже любила своего мужа и еблась типа со всеми мужиками подряд. И это было как бы естественное ее состояние. И никто ее ни блядью, ни стервой не называл. Она тоже в некотором смысле была верной супругой.

- Ха! Эммануэль! Ты еще Клеопатру вспомни! Ты внимательно книгу читал?

- Ну, допустим.

- Да! Эммануэль любила мужа, еблась с ним. И с другими мужиками, как ты говоришь, тоже еблась. Ну, пихнется с кем-нибудь сладко, по любви, естественно, вечером супругу об этом расскажет. Ну, посмеются вместе, обсудят, супруг еще советик какой-нибудь выдаст. Типа, а можно было еще и вот этак. Я помню. Читала в юности. Какая же она стерва? Темпераментная женщина. А наша красавица не такая. Ей насрать на всех, и на мужиков тоже. Мужики для нее - средство удовлетворить свои амбиции. Еще раз убедиться в своей неотразимости. Ах! Какая я тонкая натура! Какая я чувственная! А чувство у нее только одно - самоуверенность и зазнайство. Какая на хуй верность? Ты же знаешь, Исаак, что я несколько раз замужем была. И всем своим мужьям рогов подарила подходяще.

Исаак напряг мышцы своего лица, чтобы не рассмеяться. В это ему верилось с трудом. Насчет рогов особенно.

- Но я никогда не кричала об этом, - продолжала Клара.- Лучше грешной быть, чем грешной слыть. А здесь - явное раздвоение личности: блядь и добродетель в одном лице! Мария-Магдалина! Шизофрения, короче.

- Веселая девушка. – заметил Исаак.

- Ага. Обхохочешься. Не перебивай, да? Или тебе не интересно? Сам же спросил!

- Интересно, интересно! – замахал руками Исаак. – Продолжай!

- Ну вот. Я бы нисколько не удивилась, если бы узнала, что она только со своим мужем и ебется. Да и то только по праздникам. Зато сколько пыли в глаза! Такие истории о своих похождениях рассказывает, ты бы слышал! Короче, ее послушать – так блядь законченная! Но при этом верная. Ты что-нибудь понимаешь? Что, она эти свои истории сама нарочно придумывает? Не знаю. Но была бы моя воля, я бы ей прописала несколько процедур - голову подлечить.

- Да уж ты бы прописала! – машинально вставил Исаак.

- Прописала, прописала, будь уверен! – не заметила парсоновского сарказма Клара. - Как тебе нравится такое: “Я тут недавно в одного мальчика влюбилась по уши! Если бы не супруг, то к нему бы ушла!”. Представляешь? Это цинизм или наивность? Хочешь - уходи. Причем здесь супруг? Не понравится, надоест - вернешься. А, может быть, понравится и не надоест. Тоже хорошо! Так нет же! Она боится! Понимаешь, Исаак? Боится, что уйдет она, а тот мальчик наиграется с ней и пошлет подальше. И останется у разбитого корыта - от одного мужа ушла, а другого не нашла. А если ты боишься, то сиди на жопе ровно. Или амурничай потихоньку со своим мальчиком и не уходи ни от кого. Кстати, и не ори об этом на каждом углу. Так она же боится! А раз так, то живи с мужем, штопай ему носки и не пизди про любовь!

- Клара! А что тебе эта Анжела сделала плохого? - задумчиво спросил Исаак. Он этой Анжелы не знал, и даже не видел, но она вызывала в нем острое любопытство и симпатию. Молодец тетка! Кто же она такая, что из-за нее другие бабы (Клара, например) так заводятся?

- Плохого? - удивилась Клара, - ничего не сделала. Мне ничего. А почему ты спросил?

- Складывается такое впечатление, что ты ей завидуешь.

- Ты с ума сошел! Чему завидовать-то?

Исаак немного помолчал, подбирая нужные слова.

- Ты же сама говоришь - она красива, муж умница, мужики за ней бегают… Что, завидно? – сказал он. Точнее, спросил.

- Ты так говоришь, потому что не знаешь ее. Но чует мое сердце - скоро узнаешь! Вот состроит она тебе глазки, разрешит за собой поухаживать, позволит пару раз потискать в темном уголке, а потом пошлет на хуй. По-другому запоешь!

- Может быть и не пошлет. Мне, например, стервы нравятся.

- Глядите-ка! Рыцарь какой! С хуем на лбу. Не пошлет, говоришь? Может быть и не пошлет. Может быть, ты даже ее выебешь, уж не знаю, каким местом. Не пошлет завтра, так пошлет через месяц, через год. Наиграется с тобой, потешит свое самолюбие (Как же! Такая знаменитость за ней ухаживает!), поставит очередную галочку о своем подвиге - и на хуй! И сделает все так, что ты еще останешься во всем виноват!

- В чем виноват? Я еще ничего не сделал!

- Не сделал? Да ты ничего и не сделаешь - все равно ты в дураках останешься! Стерва! Я же тебе говорю. У нее таких, как ты - штук сорок уже было, да еще штук пятьсот будет. Так что готовься, Исаак! Ну, да ладно! Я чего про мальчика - то вспомнила? Имя у него какое-то смешное - не то Канат, не то Канак. Короче, чурка какой-то! У нее и раньше в поклонниках чурбан один ходил. Она сама рассказывала. Какой-то там Сакен. Низкосракий. Толстый, страшный! Зато весь на пафосе, пальцы веером! Да еще машина крутая. Она все тащилась от того, что он за жопу ее не хватал и сиськи не щупал, а только руки целовал и стихи писал о любви. Она умилялась: “Ах! Какой он хороший! Все мужики одного хотят, а этот какой-то другой. В рестораны меня водит, на машине катает и с глупостями не пристает!” Я и думаю, подожди, милая, будут еще глупости! Как в воду глядела! Этот чурбан в ресторан поводил, на машине покатал, а потом - ну, милая, извольте в койку! Анжела, естественно, на измену села - ах! Какие все мужики сволочи!

В этом месте своего монолога глаза у Клары заблестели, дыхание участилось и голос приобрел металлический оттенок. Видимо, в этом пункте она была солидарна с героиней своего рассказа – все мужики сволочи! У-у-у-у, козлы! Клара гневно тряхнула головой и замолчала, поджав губы.

- Ну, дальше-то что? – поторопил ее Исаак.

- О чем это я? – встрепенулась Клара.

- Ну, ты рассказывала как чурбан нерусский эту Анжелу в ресторан поводил, на машине покатал, а потом в койку типа пригласил. Та на измену села, а ты говоришь, что все мужики сволочи. – подсказал Исаак.

- А, ну да. Только это не я говорю, а она говорит. Струхнула, короче, девушка. То стихи сочинял, а то вдруг в койку? А ты чего хотела? Пожалуйста! Плати за себя в ресторане, езди на троллейбусе - и никто тебя в койку не потащит. Любишь кабаки? Ходи с мужем. И в койку - с ним же. Так ведь муж у нее бедный, денег на кабаки и дискотеки нет. А