Спрашивает, чего же он хочет. Надо отвечать если женщина просит. Тем более, такая красавица.

Но Исаак не успел ничего ни сказать, ни подумать.

- Я все знаю, - сказала женщина. - Не волнуйся, все так и будет. И не потому, что ты этого хочешь, а потому что так и должно быть. А теперь спи. Все будет хорошо!

Парсонс и в самом деле начал засыпать. Какие приятные видения.... Стоп!!!

Стоп!!!!!

Он понял, кто была эта женщина!

Никакой это не бред! Никакая это не галлюцинация! Это не сон и не видение!

Это была его Судьба. Его Мечта и Неизбежность.

Во как!

- Ну что ж, - подумал Исаак. - Она очень красива. Это радует.

И заснул.

Впал в коматозное состояние.

Надолго....

Пока Исаак спал, а точнее, не спал, а находился в коме, в его жизни произошли значительные перемены. Произошли также перемены и в жизни его родной страны, которые тоже стали причиной (отнюдь не косвенной) изменений в его судьбе.

Как известно, 19 августа 1991 года в Москве произошел путч. Ну, путч не путч, а однако в результате (или вследствие) него в стране закончилась коммунистическая диктатура.

Вторым важным событием стал приезд в Ленинград жены Исаака - Софьи Александровны Парсонс-Лурье.

Оба эти события Парсонс благополучно проспал. В буквальном смысле. И, естественно, он и не подозревал, насколько эти два события окажутся для него судьбоносными.

Софья приехала в Союз вовсе не из-за Парсонса. Она регулярно приезжала раз в год - навестить сыновей, погулять по улицам города, поболтать с друзьями и т.п.

Вот и в этот раз - это был обыкновенный визит. Но после того, как Софья узнала, что случилось с ее мужем, хотя и бывшим, она отложила все запланированные дела и бросилась на помощь Парсонсу. Не чужой ведь человек. Это первое. А второе - у Софьи было обостренное чувство справедливости, и в случае с Исааком она всем своим нутром чувствовала, что он пострадал ни за что.

Первое, что она сделала - это пришла в прокуратуру и поставила там всех на уши. Что за хуйня?! За что посадили моего мужа?! Какое на хрен убийство жены?! Вот она я - жива и здорова, никто меня не убивал! Ну-ка быстро всем построиться, сейчас я научу вас Родину любить!

Что делать? Действительно, вот она - жена, живая, красивая и невредимая. Пришлось обвинение в убийстве снять за отсутствием состава преступления.

Ну и что? Одно обвинение сняли, а на нем ведь еще висело несколько других, не менее серьезных.

Что, бля, еще за обвинения? Антисоветская деятельность? Так нынче никаких Советов нет. И коммунистов нет. Какая, блин, деятельность? Парсонсу за его антисоветскую деятельность сейчас орден нужно выдать, а не в тюрьму сажать!

И правда. Власть поменялась. Коммунистов выгнали. За что же Парсонс наказан? Выходит, что ни за что. Выходит, что он не виноват. Выходит, что невинно пострадал. Герой, можно сказать. Делать нечего, сняли ему и это обвинение. Стало быть, надо Исаака выпускать на волю. Извиниться и выпустить.

Да, но... А как же растление малолетних?

Какое еще, на хуй, растление? Это Парсонс-то - растлитель? Да он тихоня, мухи не обидит! Он вообще женщин боится. И малолетних в том числе.

Извините, сударыня, ничего не можем сделать. Вот, в материалах дела есть такой факт, факт растления. И свидетели есть, вот их показания.

Есть факт, говорите? Ладно! Разберемся, что это за факт! И Соня срочно вылетела в Москву, предварительно ознакомившись с материалами дела и показаниями свидетелей.

В Москве она без труда нашла нужный ей сумасшедший дом, а в нем - главную свидетельницу обвинения Парсонса в деле о растлении малолетних.

Соня была пробивной женщиной и организовать встречу с Леной Кутилиной было для нее раз плюнуть.

Встреча состоялась в тот же день, и Софья Александровна без предисловий начала разговор:

- Слышь, ты, овца недоебаная!

- Как это “недоебаная”? - удивилась и обиделась Лена. - Да знаете ли Вы, что я... как меня тут... а еще вот так... а потом этак...

- Заткнись, а? - прервала Софья ее монолог. - Меня не интересует твоя половая жизнь. Тем более, судя по твоей роже и туловищу, ты здесь ничем похвастаться не можешь...

- Да? Не могу, да? - опять обиделась Лена. - А вчера меня знаете, как? И вообще... У меня уже сорок шесть абортов было!

- Заткнись, вонючка! Отвечай только на вопросы. Поняла?

Лена быстро кивнула. Она вдруг смекнула, что с этой дамой шутки плохи. К тому же Софья посмотрела на нее таким взглядом, что у Леночки пробежал мороз по коже и мгновенно отпала всякая охота выпендриваться. Лучше не связываться.

- Ты хочешь выйти из этой больницы? - спросила Софья. - Отвечай коротко!

- Хочу.

- Тогда слушай. Завтра ты поедешь в Ленинград, явишься в городскую прокуратуру и напишешь заявление...

- Какое заявление?

- ... заявление, в котором ты отказываешься от своих показаний по делу Парсонса. Помнишь такого?

Лена снова быстро кивнула. Она помнила.

- Прекрасно, - сказала Софья и закурила сигарету. - Так вот. Скажешь, а точнее, напишешь, что все, что ты видела - это тебе померещилось. Ничего не было. Ты по жизни дурочка, и поэтому тебе все почудилось. Тебе вообще многое чудится. И часто. Я понятно излагаю?

- Понятно, - согласилась Лена. - Но кто же меня отсюда отпустит?

- Отсюда тебя пока никто не отпустит. Тебя отвезут, ясно? Это мои проблемы. А отпустят тебя тогда, когда выполнишь мою просьбу. А если не выполнишь, то очень сильно об этом пожалеешь. Понятно тебе, коза драная?

- Да, - ответила Лена. Ей было все понятно, она даже не обиделась на “козу драную”. “Коза драная” все-таки лучше, чем “овца недоебаная”.

Все так и произошло. Софья подсуетилась, поболтала о чем-то с главврачом московского дурдома и Лену в сопровождении двух санитаров отправили в Ленинград. Там она собственноручно написала заявление, требуемое Софьей. В результате чего с Парсонса сняли и это идиотское обвинение.

Во как!

Лене Софья подарила зеркальце и стеклянные бусы, а затем ее отправили в Москву и водворили снова в дурдом.

У Софьи не было никаких иллюзий насчет Лены, и хлопотать об ее выписке из дурдома она не собиралась. Как говорил Глеб Жеглов: “Вор должен сидеть в тюрьме!”, так и Софья была уверена в том, что “дура должна лежать в дурдоме!”. А Лена ведь была редкой дурой. Так что, совесть Софью не мучила. Чего не скажешь в шутейном разговоре?

Оставалось еще одно обвинение - это хищение в особо крупных размерах. Правда, никто толком не мог объяснить, у кого украли, когда украли... Известно было только, что Парсонс где-то украл алмазную корону. А у кого, когда и где - неизвестно. Ну да ладно, разберемся!

Софья разыскала в Израиле того самого мастера, который изготовил корону. Она позвонила ему и в ультимативной форме потребовала, чтобы тот срочно приехал. Расходы она обещала возместить.

Он и приехал!

Приехал и письменно подтвердил факт изготовления им золотой короны, инкрустированной бриллиантами, по заказу Парсонса И.А. Таким образом, получалось, что никакой кражи