под художественным руководством Парсонса. То, что ей за доставленное удовольствие еще и заплатили, растрогало ее окончательно. Она, обливаясь слезами умиления, лезла к Исааку облобызать ручку и просила удочерить ее без права на наследство (хотя сама была старше Исаака на два года). Она хотела остаться с добрым и явно сумасшедшим миллионером (она так и не узнала, что деньги были Петькины) и ебаться у него на глазах с глупым, но милым Васей. Главное, что в драгоценной книжке было еще около трехсот картинок, и Настя аж застонала и заскрипела зубами, чувствуя себя на пороге большого и светлого счастья.

- Вася, милый, ну, отдохнул и хватит. Вылезай, а то папочка (это Исаак) уже скучает, - причитала Настя и пыталась нашарить под полкой Васины достоинства и проверить их готовность

Но из-под полки доносились только глухие стоны.

“Это с непривычки, - по-отечески думал Парсонс. - Видать, не избалован парень женской лаской.”

А “милый Вася” судорожно дрыгал ногами, уворачиваясь от Настиных рук, и все глубже залезал под полку. Большое светлое счастье накрывалось женским половым органом.

Настя аж заплакала от досады.

Исаак прижал пожилую девушку к своей груди и ласково погладил по голове:

- Ну, будет, будет. Слезами горю не поможешь. Ступай себе с Богом.

- Исаак Антипович! Да что же это?! Всего восемь картинок-то и освоили, - рыдала Настя у Парсонса на груди. - Ну, хоть бы Вы помогли бы, а? Давайте, Исаак Антипович! А?

- Не могу, извини. Понимаешь, золотко, я ведь не актер. Я - режиссер. Тебе понравилось?

- Очень!!!

- Вот видишь! Можешь и мне за это спасибо сказать.

- Ну, Исаак Антипович! Вы же мужчина! Давайте продолжим! Актер, режиссер - какая разница? Ну, трахните меня!

- Не могу. Люблю другую, - серьезно сказал Парсонс и добавил голосом Верещагина из фильма “Белое солнце пустыни”, - мне, что ты, что Абдулла - все едино. Вот ежели бы я с тобой пошел...

Но Настя ни хрена не поняла. Она вышла из купе, потянулась, как кошка, и произнесла фразу, которую мы уже знаем.

Ну и правильно. Когда слишком хорошо – это уже не очень хорошо. А так – в самый раз.

До самой старости будет вспоминать эту поездку Настя Перепелкина, проводница поезда “Норильск-Воркута-Москва”. (Пиздёж. Нету такого поезда. Прим. авт.) Будет вспоминать Васю, Исаака, волшебную книжку и никак не сможет вспомнить ее названия. Настя будет искать эту книжку всю жизнь, но так и не найдет.

Когда она приходила в книжные магазины и спрашивала книжку, в которой все ебутся сотнями способов, реакция была самая разная. В провинции часто вызывали милицию и выставляли вон из магазина. Иногда советовали обратиться к психиатру или сексопатологу.

Такая вот, блядь, волшебная сила искусства.

Однажды в Воронеже молоденькая продавщица-практикантка, замирая от собственной смелости, робко протянула ей “Декамерон” Дж.Боккаччо. Настя книгу прочитала, но осталась недовольна - слишком много болтовни и слишком мало практических рекомендаций. Освоенные тогда в поезде восемь позиций с лихвой перекрывали все описанные в “Декамероне”. Нет, это все не то.

Как-то раз в Москве, в огромном книжном супермаркете, на дежурный Настин вопрос продавец на минуту погрузится в раздумье, а затем протянул ей книгу с какой-то цитрусовой фамилией на обложке. Продавец не обманул, в книжке постоянно ебались, но только это были одни мужчины. Это тоже не то.

Так и остался на всю жизнь не вычерпанным до дна колодец Настиных желаний. И уже в старости, умирая, приняв благословение батюшки, причастившись и соборовавшись, она вдруг вспомнила и отчетливо произнесла:

- Кама Сутра... Кама Сутра... Дайте хоть подержать перед смертью. Внучек, Васенька, сбегай в магазин, спроси, вдруг есть...

Внуку Васе, названному так по настоянию бабы Насти, было уже 17 лет, и он сразу же понял, о чем идет речь. Он никуда не побежал, поскольку изучал эту полезную книгу вот уже полтора года на чердаке и в туалете.

Баба Настя прижала драгоценную книгу к иссохшейся груди, вдавленной годами беспросветного труда, и по ее ввалившимся почерневшим щекам прокатились последние в ее жизни слезинки. Она перенеслась в далекую молодость (50 лет - еще не старость), когда все впереди было радостно и ясно, когда желания распирали высокую грудь, а здоровье не давало заснуть ночью, когда она была свободна и любила кого хотела. В эти минуты ей вспомнилось только хорошее, светлое: любимый Вася, которого она так больше никогда и не видела, чудак Исаак, ситцевая ширма...

Все, что было в жизни у Насти Перепелкиной хорошего и светлого, было связано с именем Вася. И даже священника, пришедшего проводить ее в последний путь, звали отец Василий. Так она и умерла, улыбаясь и плача, прижимая к груди “Кама Сутру” и шепча:

- Вась, Вась, Вась...

Священник, приняв последний вздох бабы Насти, взял у нее книгу, раскрыл и упал в обморок. И потом его всем миром упрашивали, чтобы бабу Настю похоронили по-людски. Отец же Василий настаивал, чтобы гроб зарыли за оградой, рядом с самоубийцами.

Такой, вот, подонок. А еще священник!

Так жила и умерла проводница вагона “Норильск-Воркута-Москва” Настя Перепелкина. И в ее нехитрой судьбе навсегда оставила след встреча с Исааком Антиповичем Парсонсом.

Кстати, “Кама Сутра” Василию тоже очень понравилась.

А почему нет ? Картинки там красивые и вообще….

Когда он очухался на следующий день, то пытался вспомнить, откуда же он ее взял и куда потом засунул.

Исаак понял страдания Василия и решил проделать маленький психологический эксперимент.

Он умышленно незаметно достал книгу и положил ее на самое видное место. Ему было интересно - спиздит ее Вася или не спиздит.

Эксперимент прошел успешно.

Вася книжку спиздил.

Должен был он как-то перед своей супругой оправдаться! Сапог не привез, зато вот книжечку редкую раздобыл, цены немалой. Да и польза, возможно, будет от нее какая-нибудь, а то его супруга взрослая уже девушка, а все какая-то деревянная. Может быть, эта книжка что-нибудь сможет изменить?

Но, забегая вперед, надо сказать, что с “Кама Сутрой” у Васи вышел такой же облом, как и с зимними сапогами.

Сам-то он освоил эту науку достаточно быстро, а чего ему? Смышленый ведь парень! Джанукурпара, ютманада, мудита, стхита - все эти премудрости он изучил, а вот понимания со стороны супруги не встретил никакого.

У Анжелы была единственно любимая, она же и единственно знакомая любовная позиция - это “поза лежащего бревна”. Поэтому все изощрения супруга она встретила настороженно и с явной неприязнью.

Враждебно даже, пожалуй.

Вася попытался, было, поработать в этом направлении, подергался немного, посуетился, но очень скоро в очередной раз вынужден был с огорчением признать - тяжелый случай. Здесь уже никакая “Кама Сутра” не поможет.

Труп.

А! Плюнул Вася на эту затею, забросил книжку подальше и забыл про нее.

Вот так вот. Ни сапог, ни “Кама Сутры”.

А, может быть, и не в “Кама Сутре” дело? Надо было грохнуть Парсонса и сапоги