лишнее, весь хлам, шелуху – отдельные слова, фразы, целые абзацы … в итоге, я вычеркнул все … и знаешь, что осталось? знаешь??

Лонген свирепо дернул на себя затвор и извлек из дымящегося казенника длинный винтовочный патрон.

– Вот что! – Лонген сунул патрон мне под нос. – В конце концов осталась всего лишь одна точка на чистом листе бумаги. ПРОСТО. ОДНА. ТОЧКА. Ты понимаешь?! Именно эту истину я несу сейчас людям, единственным доступным мне способом. Я не тешу себя надеждой, что кто-то поймет меня. Мне плевать на свое поруганное имя. Я …

Очередь прошла очень низко, осыпав нас каменным мусором и расколов пополам многострадальный колокол. Видимо, стрелки уже вышли на позиции.

Не обращая внимания на пули, Лонген встает на колени. Словно священный ковчег, бережно кладет перед собой винтовку. Долго прислушивается к чему-то.

– Ты слышишь? – вдруг шепчет он, потрясенно глядя в пустоту. Я недоуменно пожимаю плечами. – Приближается перестук колес… шипение пара... вот, все смолкло… это поезд подошел к пустынной платформе... призрачный машинист дает гудок… объявляется посадка... это мой поезд, и мне нужно спешить. – взгляд Лонгена проясняется, он оборачивается ко мне. – Хочешь пострелять? – он неожиданно протягивает мне винтовку. Я испуганно шарахаюсь, как от гремучей змеи.

– Да, я вижу, ты еще не готов. – спокойно и задумчиво произносит Лонген. – В твоем сердце слишком много мягкости и простодушия. Но в глубине души ты такой же как я. И ты повторишь мой путь. До свидания, брат Савола. Встретимся на той стороне.

Прежде чем я успеваю что-то сказать, Лонген решительно поднимается во весь рост, закрывает глаза и разводит руки в стороны. Спустя мгновение ряса на его груди взрывается черными брызгами. Изломанной куклой тело брата Лонгена падает на пол.

* * *
– Проклятый безумец, да обугляться до черна его кости в аду! О, горе нам! Брат Лонген перестрелял как зайцев добрую половину нашей и так невеликой паствы, теперь доходы общины уменьшатся! Еще и алчные до скандалов миряне подняли вой! Для восстановления доброго имени обители не обойтись без помощи архиепископа, а это наглый жирный кот ничего не делает за спасибо ... чует мое сердце, он не постесняется засунуть свою загребущую лапу в нашу сокровищницу ... притащится со своей сворой, VIP-келью с пансионом займет на неделю, еще и мальчиков из хора на ночь потребует ... – отец Настоятель наконец перестает бегать туда-сюда по приемной и меняет тему. – Ну, и что было дальше?

– Мы просто разговаривали, а потом брат Лонген встал и подставил грудь под пули мирян.

– Ты сумел победить в диспуте брата Лонгена?! Он покаялся в грехах и добровольно принял смерть?

– Ну … вроде того.

Настоятель порывисто стискивает меня в своих объятиях. Мое лицо утыкается в его мантию. Выглаженный шелк благоухает итальянским парфюмом.

– Брат Савола! Ты рисковал жизнью и поверг самого диавола, не поддавшись его сладким искусительным речам. Ты будешь вознагражден! – голос Настоятеля дрожит от патетики. – Проси чего хочешь, разумеется в разумных пределах ... Чего ты желаешь? Может быть, более просторную келью? новую рясу? временное освобождение от храмовых работ?

– Нет, я смиренно прошу … лишь неограниченного доступа в книгохранилище. – неожиданно для себя говорю я.

– Вот как? – Настоятель выглядит обескураженным, но быстро соглашается. – Ну что ж, похвально! … будь по твоему.

* * *

Я иду по галерее в свою келью. Монахи и послушники почтительно расступаются предо мной.

Под рясой я прячу обрез Лонгена и старый армейский револьвер.

udaff.com