Пасмурным осенним днём во двор небольшой помещичьей усадьбы въехала запылённая дорожная карета. Первой карету увидела дворовая девчонка, что важно наблюдала за копошением кур в свежей навозной куче, рыжеволосое десятилетнее достояние дородной ключницы, хозяйки всего сущего в барском доме. Девчонка заполошено заскочила на крыльцо, пробежала по коридору, ловко огибая сундуки и лари вдоль стен, забежала на кухню.
- Приехали! Приехали!
- Да кто приехал-то? Говори толком, - степенно оторвавшись от кухонных дел, спросила ключница.
- Не знаю, кто приехал. Я не успела посмотреть, - смущённо призналась девочка.
- Ох, Нюша, какая ж ты егоза. Ну, пойдём, посмотрим, кто к нам пожаловал.
Они вышли на крыльцо. У кареты стоял и потягивался невысокий загорелый мужчина лет тридцати в измятом дорожном костюме. Бородатый кучер вытаскивал багаж: чемоданы, баулы, корзины. Мужчина весело взглянул на ключницу и девочку, с любопытством выглядывающую из-за её широкой спины. Ключница повалилась на колени и закричала на весь двор нараспев: «Радость-то, радость какая! Барин приехали! Барин приехали!
Немногочисленная дворня стала подтягиваться к крыльцу. Вот принёс леший барина, прощай спокойное житьё, - рассуждали они.

Ключница, похлопывая себя от избытка чувств по толстым бокам, приглашала барина в дом. Но барин не торопился. С удовольствием осматривал он этот прелестный деревенский уголок: берёзы и осины, тронутые лёгким осенним увяданием, потемневшие от старости амбары с воробьями на крышах, овцы и козы, мужики да бабы.
- Ну, здравствуйте все! – приветливо сказал барин. – Управляющего ко мне срочно!
- Здравствуйте, батюшка барин, - хмуро и разноголосо отвечали мужики да бабы и стали расходиться от греха подальше.
Барин прошёл в дом.
Ключница давала наставления Нюше: «Беги к попу, там управитель жития святых изучает, винище в смысле трескает, скажи ему, что бы поспешал, барин, мол, приехал; затем беги к дядюшке Фёдору, пусть посылает свою дочку в горничные. Нет, не так, беги сначала к дядюшке, а то вдруг кто-нибудь из дворовых девок опередит, понравится барину, займёт чистое место». Девочка понятливо кивнула головой и, мельтеша загорелыми босыми ножками, побежала по сельской улице.
- Дядя Фёдор, дядюшка Фёдор! – влетела шустрая девчонка в дом дяди, где тот, сидя на лавке около окна, подшивал старые валенки.
- А-а, здравствуй, племяшка, что случилось?
- Барин приехал, Машку в горчичные зовут!
- Хорошее дело. Только не в горчичные, а в горничные - от слова горница, то бишь комната, понятно тебе? Да сама и скажи ей, она в свинарнике прибирается.
Выжига Фёдор Кузьмич сразу понял задумку своей сестры: ребёнок от барина сулил в будущем хороший прибыток, но дело несколько осложнялось тем, что у дочки уже был жених, и лишаться работящего парня тоже не было никакого резона.

Девчонка выскочила во двор, обежала дом, и осторожно ступая по грязным половицам, зашла в свинарник. Двоюродная сестра её, Маша, сидела на корточках и чесала за ухом здоровенного хряка Яшку, хряк блаженно закрывал глаза и довольно похрюкивал. Маша обернулась, приветливо кивнула головой сестрёнке.
- Там, это, барин приехал, тебя в комнату к себе зовёт, мамка сказала, что бы ты быстро собиралась, - скороговоркой выпалила Нюша.
- Барин, говоришь? В комнату к себе? А ты ничего не путаешь?
- В горничную!
- Теперь понятно. Барин-то молодой, чи старый?
- Старый!
- Старый, это хорошо, Ванька ревновать не будет, подожди меня, я сейчас быстро соберусь.
- Ты собирайся, а я пока до управителя сбегаю, тоже надо сообщить.
Через полчаса, в цветастом платочке, в нарядном сарафане, в новых ботиночках, держа за руку непоседливую сестрёнку, румяная девушка Маша входила на барский двор. Ключница встретила её цепким взглядом, осталась довольна.
- Слушай, Марья, внимательно. Баре, они не такие, как мы, они даже портки сами одеть не могут, сопли им, как малым детям, вытирать надо. Если будешь за барином хорошо ухаживать, к зиме много обновок купишь, понятно? Будешь спать на сундуке в моей комнате, да, и слушать не забывай, что барин про хозяйство говорить будет, потом мне рассказывай. Всё понятно?
- Всё поняла, тётушка.
- Ну, иди в людскую. Барин с дороги отдыхать изволит, проснётся, отнесёшь ему ужин, в общем, всё, что потребует. И не перечь ему, а то он, оказывается, грозен бывает, управляющего так ругал, так ругал, я думала - прибьёт. Да, и платье я тебе другое дам.
Барин проснулся поздно вечером и сразу потребовал баню и вина. Дворня бестолково забегала. Маша вертелась в новом тесном платье перед начищенным самоваром. «Вот глупость-то придумали - титьки все наружу, прости Господи! Басурманка я, что ль, какая!» - вздыхала Маша.
- Эй, девка, хватит фасониться, бери вино и отнеси барину в баню, пошевеливайся давай, - прервала Машины метания ключница.
- Ой, в баню, я стесняюсь.
- Стесняться будешь с Ванькой на сеновале, бегом, я сказала.
Маша потерянно вышла во двор, крепко прижимая к пышной груди три бутылки вина и чеканный кубок. Перед баней остановилась, хотела перекреститься, да руки-то заняты. «Защити меня, пресвятая Богородица!» - прошептала Маша и неловко просунулась в предбанник. В предбаннике никого не оказалось, только лежало бельё на лавках, да горели три свечи в медном подсвечнике.
- Барин, я вино принесла, - чуть не шёпотом позвала Маша.
Поняв, что её не услышали, позвала громче.
Дверь парной открылась и перед дрожащей в коленках Машей предстал барин во всей своей красе.
- Здравствуй, красна девица! Вино принесла? Молодец. Ну, наливай же!
Маша осторожно, стараясь не звенеть бутылками и не стучать зубами, наполнила кубок и протянула его барину, боясь смотреть барину в глаза, скромно опустила взор. «Лучше бы я смотрела в потолок» - запоздало опомнилась она.
Барин шумно вытянул кубок и снова скрылся в парной. Маша метнулась на улицу. Ноги её подкашивались, сердце готово было выскочить из груди. «Вот страху-то натерпелась, не приведи Господь! А барин-то, оказывается, совсем не старый, и очень даже ничего мужчина» - думала она, начиная улыбаться чему-то своему, девичьему.

За поздним ужином, уже вполне освоившись, Маша прислуживала барину за столом. Приносила и резала курицу, чистила яйца, наливала вино, убирала тарелки. Барин, закутанный в тёплый халат, был молчалив и думал о чём-то таком, где Маше, она чувствовала это, совсем не было места. Маша неожиданно поняла, что влюбилась…

Тянулись ровные осенние дни. Барин что-то бесконечно писал, вся комната была завалена листками с ровными, иногда перечёркнутыми, строчками, изредка на листках попадались лёгкие рисунки, иногда это были прелестные женские головки. Маша, не разумевшая грамоты, в отсутствие барина брала эти листки в руки, водила по строчкам пальцем, удивлялась. Рассматривая рисунки, обречённо вздыхала. Про жениха своего, Ивана, Маша совсем забыла.
А тем временем в Машином родительском доме шли тяжёлые разговоры жениха Ивана с её отцом.
- Может сжечь его к чертям собачьим? – спрашивал Иван.
- Зачем?
- Как это