Трое матросов уныло брели по хмурому революционному Петрограду. Холодный ветер с Невы кружил жёлтые листья деревьев и шелуху подсолнухов, трепал на стенах домов белые листки декретов. Матросам было плохо. Им хотелось спирта, кокаина, баб, да и просто пожрать. Но в популярном среди братков притоне Яшки-шинкаря коммунизм ещё не наступил, там пока были в почёте золото и блестящие камушки.
- Шо интересно, а в этом городе недобитые буржуи остались? Хде мы ещё не шукали, хде эксы не устраивали? – вопросы одного из матросов, Миколы с Полтавы, были проникнуты глубоким пониманием исторического момента.
- Опять по брошенным хазам рухлядь собирать? – поёжился от порыва ветра второй матрос, волгарь Жора. – Хорошо бы конкретный тихий адресочек.
- Есть у меня такой адресочек, - вздохнул не в силах смотреть на страдания корешей третий, совсем молоденький матрос Ваня, сам питерский. – Инженер, вроде богатый.
- Что ж ты раньше-то молчал?! – возмутились старшие.
- Зазноба у меня там в горничных.
- Мы тут, понимаешь, за Мировую революцию страдаем, а он о какой-то сучке белоручке беспокоится! Не тому наши вожди Ленин и Троцкий учат, ох не тому! Ладно, её не тронем. Веди.
Дверь открыла румяная пухлощёкая горничная Глаша. Признала своего хахаля, приветливо улыбнулась.
- Здравствуй Ванюша.
За спиной Вани выросли две чёрные квадратные фигуры.
- Ой, случилось чего? – встревожилась Глаша и замерла в нехорошем предчувствии.
- Посторонись, девка, мы пришли за контрой, - грубо молвил Микола и первым шагнул в прихожую.
На шум вышел хозяин квартиры, доброжелательно кивнул Ване.
- Чем могу быть полезен, господа матросы? Сразу оговорюсь, я признаю советскую власть и работаю у народного комиссара Бонч-Бруевича.
- Господа на дне залива, – презрительно ответил Микола и изобразил рукой волну. – И нам плевать на разных Бончей и Бруевичей, мы из Центробалта. Вот что, инженер, Питер голодает, и мы проводим изъятие ценностей для закупки хлеба рабочим. Не сдашь добровольно, будем делать обыск, а самого в расход пустим.
- А мандат у вас имеется?
- А як же! - усмехнулся Микола и достал из кармана бушлата парабеллум, доставшийся, кстати, от сброшенного в холодные воды Балтики капитана.
- Бандиты! – взвизгнул инженер и тут же получил пулю в лоб.
Перешагнув через труп, Микола с Жорой прошли в гостиную. Ваня остался с перепуганной Глашей. В гостиной за круглым столом сидели притихшие инженерша и дочь гимназистка.
- Мамаша, золото-брильянты хде? – поинтересовался Микола и приставил парабеллум к затылку инженерши.
- Всё в шкатулке, а больше у нас ничего нет, - прошептала инженерша и погрузилась в спасительный обморок. Выстрела она не почувствовала.
Гимназистка рванулась к выходу, но была перехвачена матросом Жорой. Пока Микола опустошал в спальне шкатулку, Жора сорвал с девушки одежду и, дабы рыбка не трепыхалась, приложил её пару раз головой о паркет. Когда Микола вернулся в гостиную, Жора уже вовсю елозил на гимназистке.
- Жорка, побачь, ты ж покойницу махаешь! – присмотрелся к ним Микола.
- Эхма бля… тьфу бля! Сдохла подлюка! – слегка расстроился Жора и задвигался быстрее.
- Тю, Жорка, а мне-то кого махать по твоей милости, болван ты эдакий.
- Горничную! – хрипло выдохнул Жора и удовлетворённо отвалился от ещё тёплой девушки.
- И то верно. Эй, салага, тащи сюда свою мамзель!
- Глашу вам не отдам, я люблю её, сволочи! – сунулся в гостиную Ваня и незамедлительно получил пулю в горячее сердце. Недоумение и детская обида на старших товарищей застыли в Ваниных глазах.
Горничную Глашу насиловали по очереди. Наигравшись, придушили чулочками гимназистки. Потом устроили тщательный обыск квартиры, но из ценностей больше ничего не нашли, если не считать початой бутылки коньяка и аптечной склянки с кристаллами морфия. Порадовались и этому.
Революционные матросы Микола и Жора враскачку шли по столице империи, и им было хорошо. Ласковый ветер с Невы кружил в замедленном вальсе жёлтые листья деревьев и шелуху подсолнухов, значительно шелестел белыми листками декретов на стенах домов…

udaff.com