На одной на дальней на сторонушке, ой да жил, да был, да заебало меня это все… Короче, в самом глухом краю Руси коптил небо сильномогучий богатырь Андрюша Очкович. Тридцать лет и три года просидел он на горшке, потому что мать кормила его всякой хуетой. На тридцать четвертый год подвязал он горшок к жопе и решил идти счастья своего искать.
- Куда ты собрался, опездол?! – орала на него матушка. – Сиди дома, говноструй, пропадешь!
- Не удерживайте, мамо, я рожден для большего, чем огород удобрять! – возражал богатырь. – Лучше посоветуйте, где мне счастья-удачи искать?
- Расстегни ширинку, дитя мое. Видишь там прибор мочеиспускательный? Куда он покажет, туда и иди! – сдалась старушка.
И отправился Андрюша, куда залупа глядит. Долго ли, коротко он шел, истоптал три пары чугунных лаптей, истер сорок рулонов туалетной бересты и добрался до окраины деревни. Тут эрекция отпустила и Андрюша принялся рыть яму, писюн-то вниз стал указывать.
Выкопав изрядно, устал богатырь и прилег соснуть. Но, блядть, только первый сон пошел, разбудили его вопли богомерзкие. Какой-то еблан, паходу, в яму пиздякнулся.
- Кто здесь?! Полиция Нью-Йорка! Положите оружие, и медленно вылезайте! – гаркнул Андрюша фальцетом.
Над краем показалась мрачная грязная голова Змея Горыныча и строго спросила:
- Это ты, сученыш, дорожное покрытие раскурочил? Парву, как Тузик целку!
- А можно всех посмотреть? – не испугался Очкович.
Вслед за первой башкой показались еще две, а затем и туловище. Змей Горыныч, весь в говнище, выбрался из ловушки:
- А, узнаю богатыря сильномогучего. То-то с утра русским духом пахло. Давай так, будем мы с тобой биться насмерть. Если победишь меня – исполню любое твое желание. Интим не предлагать. А если я победю, то сдам тебя на органы.
И начали они сечу великую. Андрюша то палицей ебанет, то мечом рубанет. А Горыныч злобится, хвостом бьет, огнем пышет. Бросил Андрюша в змеиную голову палицу богатырскую – пиздец палице, сгорела в пламени. Бросил копье свое вострое – пиздец копью. Бросил бочонок с порохом – пиздец Горынычу. Разорвало в клочья, одна башка уцелела.
- Ну, исполняй обещанное! – схватил богатырь голову за локоны. – Хочу узнать, в чем мое счастье и где его искать!
- Бабу тебе надо, Андрюша, вот и будет тебе счастье. А где ее искать, про то знает Соловей Разбойник. Возьми в кустах клубочек волшебный…
- Он меня к Соловью приведет?
- Ты дослушай! – поморщился кусок Горыныча. - Из клубочка свей веревочку крепкую и на ней повесся. Потому, как никакая нормальная баба тебе, засранцу, не даст. Ха-ха-ха!!! – с этим жизнеутверждающим хохотом голова сдохла.
И отправился богатырь Соловья искать. Быстро сказка сказывается, да долго дело делается. Вышел герой на поляну вонючую и услышал свист молодецкий.
- А ну, кто тут балует? Прекрати свистеть, а то у меня денег не будет!
Свист не прекращался. Герой пошел на него и увидел виновника. Соловей Разбойник оказался мал и плюгав.
- Я тебе говорил, сука, чтоб ты не свистел?! – грозно вскричал богатырь.
- Прости, Андрюшенька, это все Илья Муромец!
- Причем тут Муромец?
- Он мне, падла, свисток в жопу засунул и горохом кормит! А вытащить не могу – руки связаны!
Ничего не сказал на это Очкович, только засунул в анус Соловью горн пионерский. И установилась в лесу музыкальная пауза. Разбойник поерзал-поерзал и говорит:
- Смилуйся, Андрюша, прекрати эти трели бесовские!
- Прекращу, коль обещаешь желанье мое выполнить – бабу мне найти!
- Ладно, богатырь, помогу я тебе, - вздохнул разбойник. - Засунь свою руку мне под рубашку.
- Засунул.
- Отсчитай пятое ребро сверху.
- Ну, дальше что?
- Теперь поскреби там ногтем.
- Поскреб, и чаво?
- Чаво, чаво! Чесалось у меня там!
- Шутки со мной шутишь?! – вскричал богатырь. – Я ведь могу до бабы и не дотерпеть!
- Что ты, что ты! – испугался Соловей. – Помогу я твоему горю, только на ноги меня поставь.
И повел разбойник богатыря тропами нехожеными, дорогами неасфальтированными, через горы высокие и рвы противотанковые. И пришли они к гробу Мертвой Царевны. У той все как положено. Синюшный язык высунут, башка набок свернута, грудная клетка зашита, а на пальце ноги номерок болтается.
- Ну, чем тебе не баба? Целуй, богатырь, красу ненаглядную, - молвил Соловей. – Возвращай к жизни.
- Пашол нахуй! Если она оживет – я помру! – честно признался Очкович и задумался.
Заебало богатыря по свету шароебиться, с хулиганами драться и мертвяков лицезреть. Понял Андрюша, что счастье – это дристать в собственном доме, в тепле и уюте! Спиздил он из хрустального гроба гусли-самогуды, скатерть- самобранку и шуруп-саморез, да пошел обратно к мамане. А старушка на радостях пир на весь мир устроила, праздничной хуеты наготовила. И он там был, мед-пиво пил, по трусам текло, а в рот не попало.

© Дмитрий ганДонской
udaff.com