Бери трубку, кент. Бери, сука, трубку. Да бери же ты трубку блядь, падла ебаная!
-Алё, ёбт.
У-у-х, бля. Слава те яйца. Господь всё-таки существует, потому что единственный человек, который мне сейчас необходим, шо пиздец – это Миха. Лишь бы был вменяем в достаточной мере.
-Миха, привет.
-Здаров, блядь,- голос настораживающе развязен. Нет, нет, Миха! Ты мне нужен трезвым и злым, твою мать!
-Узнал?
-Такого хуя как не узнать-то, блядь.

Всё-таки, кажется, пьян. Это крах. Натуральный крах. Или нет?
-Миш, тут помощь твоя маленько требуется. Ты как, в состоянии? – ну, корефанище, ну!
-Ты заебал в натуре, когда это я был не в состоянии, блядь? Чё у тя случилось на хуй? Давай, свисти быстрее, а то я тут вроде бы как занят,
блядь.
-Да тут расклад, короче, такой, братишка: нарик один махровый мне филок нормально задолжал. Я, веришь – нет, адресов десять обошёл, пока этого плевка вычислил.
-«Нормально» - это скока?
- Да тебе не похуй что ли, Михан? Ты-то по любому не в обиде будешь.
Первый раз, что ли? Ты за это башню даже не грей. Тут больше вопрос принципа.
-Ты где, нахуй?
-Я в общаге на Павлова двенадцать. Знаешь, где пивзавод.
- Павлова двенадцать? Ёбаное гетто?
- Так точно. Второй этаж. Ты подьедь, братишка. Я те такси плачУ. Он тут в хате, но не один. Хуй этих нариков знает. Мне одному опасливо как-то нахуй. Пику не захватил. Я тебе решил на всякий случай позвонить. Знаю ведь – любишь платный экшн.

Ещё бы при такой конкретной комплекции не любить экшн. Рама неебаца. Ни хуя не косая, а наоборот, достаточно ровная сажень в круглых плечищах. Ростом под двуху, весом в семь пудов. На толстенной шее вполне интеллигентное, толстенное же лицо. Борзый, уверенный взгляд. Миха.
В армии, помнится, был большой охотник подраться. Благо попал в стройбат – так что почти всегда было с кем. Меня тоже раз угораздило сцепиться с ним. «Ты чё, блядь?» «А ты чё, нахуй?» И сразу - чёрный всплеск слева, вспышка, кафельный пол. Вот, собственно, и вся драка. Перелом челюсти в двух местах, сотрясение жёстского диска, сильно поведённый влево монитор, жидкая диета. А потом всё-таки сдружились. Миха после армии зачем-то пошёл работать электриком на завод, и поэтому от случайных приработков никогда не отказывался.. А хуле, работенка-то пустяшная. Это ж тебе не под фазой за гроши лазить.
Ну ебло кому-нить разбить, долг забрать (в зависимости от величины долга и изощрённости в невозврате оного определялась и степень опиздюливания).
Ну уютно-внушительно понависать необьятной костно-мышечной массой на заднем плане при ненадёжной беседе с непонятно агрессивной молодёжью. Миха обладал очень полезными и прибыльными в наши интересные времена качествами : был наглым, и мог вырубить любого человека с одного удара. Хорошая хуйня, нужная. А одень Миха кастет, так вообще будет хуже пистолета. Громозека-киборг, да и только.

-Ну чё тут у тя , бля? – Миха внезапно вывалил на этаж, огромный, подвижный, пышущий беспредельным здоровьем и энергией. Крепко пожал мне кисть, - Ты меня, подонок, прямо из смачнейшей тёлки выдернул. Вчера спьяну виагру нахуя-то заточил - сёдня, думал залупа лопнет- такой стояк недетский одолел, - гулко басит Миха.
И самое главное сейчас, что он вполне в допустимой стадии опьянения. Датый, но по бодрому. В цвет. Как надо. На куражной волне. Я неприкрыто рад. Даже похуй, что рука у него пахнет свежей камбалой. Я всё равно рад увидеть этого большого надёжного чувака. Вкратце засверливаю ему постанову:
-Слухай, бро, разблядОвочка, короче, такая. Чертофан этот, Мультик кличут, здеся у кента свово вписался. Дома уже давно не живёт, родоки на хуй отослали – хуле, нарк конченый, вынес с дома всё что можно. Кентила его по ходу такой же пробитый. Вот сколько их тут, я, хуй, брателлово, знает. Поэтому и тебе позвонил.
-Скока он те должен?
-Мих, заебись должен. Не спрашивай. Не ссы, с тобой сполна расчитаюсь – скока скажешь.
-Как это «не спрашивай» ? Я жёпой, если в чё рискую. А если у них волына? Как ты думаешь,- имею я право знать ради чего подставляюсь?
-Блядь, не хотел я тебе говорить, штоп ты не зверел шибко, ну да хуй с ним. С матери моей он серёжки в подьезде сдёрнул. Уши ей, падла, порвал. Три дня назад.

Миха накаляется. Толстые пальцы сжимаются в устрашающие кулачищи. В глазах зажигается тёмный, недобрый огонь. Сто с хуем киллограммов праведной злости. Эт вам не пенис дога.
-Хуле ты сразу-то не сказал, долбоклюй? «Сполна расчитаюсь» «скока скажешь». Гандон, на хуй. Болван, блядь. Ты чё мне сука, кровь сворачиваешь? Занозить хочешь? Я те чё – коммерс штоли? Я наэно для начала всё-таки тебе хлеборезку подрихтую. Выдам тебе пиздячек от вольного. За то, что ты, пупок, меня за барыгу какого-то держишь, а не за кореша.

Да, куражно ему, по всему видать. Так хочет битвы, что готов мне пряжку начистить. Надо бы поскорее эту хлещщущую через толстый край агрессию перенаправить в нужное русло.
-Да ладно, чё ты расчувствовался-то. Не хотел тя обидеть, правда. Мих, слышь, у них тут движняк какой-то нездоровый. Постоянно тачки разные подьезжают, сигналят. Кто-то из них сразу выходит. Потом возвращается. Банчат они тут, или чё.
-Лан, посмотрим. Какая дверь?
-Вот эта. Слышь чё, давай подождём, пока кто-нить прие…

«…дет» хотел договорить я, но не успел.

Миха вдруг неспешно откачнулся массивным туловищем назад, а затем с такой былинной силой уебал с ноги в ветхую дверь, что та улетела вглубь квартиры, оставив замок с каймой деревянного мяса косо висеть на ригеле. Верхняя петля тоже осталась в косяке, и, немного повисев, со звоном упала.
Но это уже за спиной у Михи, который резво вломился в грязную однокомнатную конуру, и тока-тока успел схватить за длинные тёмные волосы юную миниатюрную деваху, которая с небольшим пакетом в руке ломанулась к окну.
Кроме неё в квартире были ещё двое : собственно, сам мсье Мультик (прыщавое, плохо одетое, долговязое чмо с мутными бегающими глазами и трясущимися руками). И второй чел, мне неизвестный. Приземистый, глядящий изподлобья молодой волчонок. Наверное, хозяин хаты.
-Отпусти её! – это он Михе чтоли? О, молодость! О, непочтительность!

Миха, правой рукой продолжая держать патлы симпатяшки, небрежно махнул левой. Такой, знаете, деревенский уракен. Молодой успел-таки закрыться, но один хуй кеглей полетел на пол, сбитый гантельной тяжестью Михиной ручищи. Хуль, Миха его почти в два раза больше.
-Ты, петушара, будешь тявкать, когда я тебе скажу, впитал? Поэтому, убедительная просьба – сядь и заткнись нахуй, тварь ебаная, пока я тебя девочкой не сделал!- Миха с хрустом выкрутил из тонких пальцев юной леди пакет, и сунул себе в карман. Небрежно отшвырнул девчонку на грязный диван. На её правильной формы личике заметна тёмная россыпь аккуратных крестообразных шрамиков. На щеках, рядом с носом, и на подбородке , возле нижней губы. Сыпь, штоли, какая-то? Тьфу, ты блять.

Миха идёт к выходу, ставит дверь в проём, типа закрыта. Чтож, побеседуем с Мультиком, хотя беседовать тут, по ходу, понт корявый.