Я, Серёг, недолго и не на городской.
-Да похуй, звони,- сказал Серёга и пропустил соседа внутрь, изьяв у него, как входной билет туго начинённую папиросу.

Билет активирован. Злая, блин. Мож с бодуна.
-Я не буду, ты кури один, - Кузя взял телефон и ушёл в комнату.

После трёх хапок Серёга быстро написал карандашом на листке : «Диктатура архипсихической догмы - не панацея от псевдопороков жизни, а качественный торч – это лишь сдача с абонемента на весь сезон». Нехуёвый слоган для Кузиного бизнеса. Перечитал. Задумался, как Гари Каспаров над трупом умершего от передозировки Анатолия Карпова. Нихуясе. Бля, может приморозить, не докуривать пока? А, пофиг. Докурил.
У меня зазвонил телефон.
«Кто говорит?»
«Мозг».

Ни ху я се бе у ку зи бля тра ва …

-Ну лан, Серёг, спасибо. Я пошёл. Ни хуя тя нахлобучило.
-Да когда это с твоей зимки беспонтовой меня хлобучило? Что покурил, что радио послушал,– запирая за соседом дверь блефанул Серёга.
Уделанным уборку было делать куда веселее.


Позвонил Димка, одноклассник. Герой России. Воевал в Чечне, когда там всё только начиналось. Минут десять успел повоевать.
- Расскажи, Дим, как там чё было-то?
- Да как… Нас прямо с учебки сначала в поезд всю роту погрузили. Двое суток ехали. Слух шёл, что какие-то беспорядки едем успокаивать, про войну-то тогда открыто никто не говорил. Потом вертолётом летели. На каком-то поле почти всю ночь просидели. Под утро рассадили по БМП. Колонной ехали. Мы даже не знали, что это Чечня. Думали, мож Абхазия. Потом спереди кааак пизданёт(головная машина)! Дальше как во сне. Пальба со всех сторон, взрывы, кипиш, крики.По броне щелчки такие оглушающие. Мы из БМП вывалились, кругом дым, грохот, все бегают, ни хуя не видно и не понятно. Летёха орёт «Меняем позицию!». Мы втроём вскочили, что б за ним бежать. И тут кааак ебануло. Вот и всё. Мне осколок в шею, а летёху пополам. Он между мной и миной оказался. Дальше я сознание потерял, а очнулся только в госпитале, в Моздоке. Не знаю, за что медаль дали, я ведь даже стрельнуть ни разу не успел. Но не отказываться же. Пацаны говорили потом, что нашу колонну свои же захуячили по ошибке. И начальство, что б сгладить и замять, наградило всех кто там встрял. Многих постмортум. А мне кажется, что свои бы такого не сделали. Как такое возможно? Я почти уверен, что это нас бородатые расстреливали. Хотя, если честно, в той суматохе ни одного не видел.
Димка работает охранником в банке. Часто обращается к Кузьме.
-Серёг, не знаешь – Кузьма дома? Чего-то у него труба не в теме, дозвониться не могу. Сначала гудки пошли, а потом – хуякс, абонент недоступен. У нас тут сабантуйчик небольшой, ганджи надо – пиздец.
-Так это ты ему в борщ звонил. Гы-гы-гы.
-Чего говоришь?
-Дома говорю. Недавно заходил.
-Ну я заскочу к тебе после него. Дома буишь?
-Дома.

Снова звонок мобильника. На дисплее первые цифры 812... Блин, неужели…
-Да!
-Серёж, привет,- Это именно тот голос, долгожданный. Её голос. Слышно великолепно, не скажешь, что межгород. Молодцы связисты! Сейчас для Серёги все молодцы, ведь ему позвонила любимая! Даже Коля Фиолетов по-своему молодец, ведь отпиздил же пидора-декана, в конце концов.

-Ну наконец-то! Здравствуй, моё солнышко! Чего ты не звонила-то?
Я, блин, испереживался. Не знал уже, что и думать. Я отпуск взял. Неделю, как и договаривались. Тебя жду. Ты когда вылетаешь?
-Серёж, я не вылетаю. Тут, знаешь, так получилось…Я, вобщем, другого встретила.
-Ленусь, я не понял что-то. Помехи тут какие-то или что. Так когда?
-Не приеду я, малыш. Решила в Питере остаться. Так будет лучше, поверь.
-Как это остаться, ты что? Мы ж с тобой решили уже всё. Я жду тебя очень.
-Я, Серёженька, тут замуж выхожу. Ты прости.

Так, главное не унижаться. Не унижаться. «Родненькая моя, умоляю, не бросай меня. Я не смогу без тебя. Ты – смысл моей распиздяйской жизни. Леночка, Ленка, что я стану без тебя делать? Всё будет так, как ты захочешь, только вернись!» - вот этого говорить не надо.

-Замуж значит. Понятно.
-Ты попытайся меня понять. Он меня любит.
-Ленка, ну ладно. Поприкалывалась и хватит. Чувства мои что ли проверить решила? Не надо их проверять, я тебя люблю так, как никто и никогда любить не будет. Ну прошу тебя, малышка, скажи, что ты пошутила и завтра приедешь,- последняя жалкая попытка.

-Вышли мне пожалуста мои вещи.

Блин, по ходу всё серьёзно. Серёга почувствовал, как горячая, и затем сразу холодная волна ополоснули его душу. Холод остался, повис вокруг сразу отяжелевшего сердца.

-Ладно, вышлю. Только ты обьясни мне, чем , ну чем он лучше меня? Богатый? Ебёт лучше? Обьясни, я имею право знать.
-Ни то, ни другое. Прости меня ещё раз.
-Да пошла ты на хуй, ссука!

Ну вот. Ждать больше нечего и некого. Было такое ощущение, что сидишь промозглой ночью на грязном провинциальном вокзале, а мимо весело и неудержимо проносится роскошный столичный экспресс. Можно даже различить, какая музыка играет в вагоне-ресторане, в ярко освещённом окне которого виден матёрый, плотоядно улыбающийся мачо , который, сверкнув перстнем, галантно даёт прикурить изящной блондинке в синем бальном… поезд ухнув, промахнул мимо. Темнота…
А ты остался здесь, на грязной на хуй никому не нужной лавке.

Ёбаный Питер! Отнял у меня любимую!
Моё родное мясо предало меня. Это очень, очень больно. Надо было ей тогда ребёнка сделать, чтоб никуда, сучка, не делась.
А помнишь…

Ты приехала ко мне, жить нам было негде, потому что мои родители (пророки!) ещё тогда считали тебя избалованной дешёвой шлюхой, которой «не место в нашем доме». Ты поселилась у девки моего друга, в поганой, раздражающе-интернациональной общаге. Нам даже поебаться негде было после разлуки. Нет, ну конечно в первый вечер приютившая тебя Катя тактично оставила нас одних. Но потом. Ведь и совесть надо иметь. Шлялись в обнимку по району, искали (я искал) где бы, где? Похуй, давай в подьезде. Да хотя бы вот в этом. Нет сил терпеть. Только дал тебе в рот, как открылась дверь, и какая-то ебучая пенсионерка начала орать про разврат и про милицию, а ведь уже почти… Сука! Пошли обратно в общагу. Эврика! Там же есть загаженный общий (но запирающийся изнутри!) душ. Ёб тебя там раком, ты держалась за ржавую капающую трубу, стонала и бешено подмахивала. В дверь постоянно ломились, щеколда грозила вот-вот отвалиться, моргали светом, и от этого всего я никак не мог кончить. Ввёл, несмотря на твои слабые протесты в анус. И тут, наконец, нам окончательно выключили свет, и в этот момент с нами приключился такой неистовый оргазмус, что сдержать крик ни ты ни я не смогли…и похуй было на многочисленную таджикскую семью, удивлённо глазеющую на нас при выходе. Мойтесь…может отмоетесь…похуй…
Ты помнишь?
Как я тебе целку сломал, а крови не было. Ты клялась, ты божилась. Тогда я тебе поверил, ведь бывают такие случаи, а теперь опять не верю. Может быть ты с десяти лет еблась, как кошка, хуй тебя знает.
То, что ты сделала, равноценно убийству паука.

Но