Переполненная пригородная электричка. Все сидячие места заняты, народ стоит в проходах. Зачем цеплять к составу лишние пару вагонов, чтоб все могли ехать сидя? Пусть едут в давке и тесноте, чтоб не забывали, что они – быдло.
Как бы в отместку за всю эту хуйню изодранные ключами и ногтями нелояльных граждан предвыборные листовки с личинами депутатов, расклеенные по вагону.

Одна жирная полубабка с гигантской уёбищной сумкой и с увесистой бородавкой не дряблой щеке стоит, и негромко, но доёбливо, песдит в сторону сидящего напротив парня лет тридцати:

-Вырастили мы поколение, ничего не скажешь. Ничего святого. Старый, больной человек стоя едет, а эта харя бесстыжая даже место не уступит. Никакого уважения (и т.д. и т.п. – всякий это не раз слышал).

Парень вроде задумался, и не сразу понял, что гнусные старушечьи инвективы направлены в его адрес. Но как только сообразил, сразу же поднялся, и сказал:

-Присаживайтесь, бабушка. Я что-то сразу не прокумекал, вы уж простите. Задумался, - парень беззащитно улыбается. Одного зуба нету.

-Задумался он, - попёсдывает бабка, уже усаживая скрипучий зад, - знаю я ваши думы – водка да бабы…

Парень как-то кособоко стоит возле неё, снова погрузившись в какие-то неведомые думки. Глаза пустые.

Тут какой-то полупидорас в набитом человечиной тамбуре на полном ходу дёргает стопкран. Распространённая шутка уебанов. Поезд с диким скрежетом и визгом останавливается. Те, кто стоял в проходах с живописными матами валятся друг на друга, машинист тоже матерится, используя для этого систему оповещения. Пейзаж за окном останавливается, и кИпиш приобретает эпидимиальные размеры, потому что сидящие ёблами в сторону паровоза во время акта экстренного торможения протаранили рогами туловища своих придавленных визави. По вагону тревожно перепархивают сумки и воробьи.

Парень тоже упал. Причём правая нога его со скрипом сломалась чуть ниже колена. Сломалась, и завернулась вбок. Близлежащий и близвстающий народ в смятении смотрит на чувака, но тот не орёт и не теряет от боли сознание.

Он спокойно залупляет штанину, и всем становиться видно, что это ремни сбились и протез съехал. Пристёгивает всё заново. Пожимает, улыбаясь, плечами. Поезд вздрагивает, и, подвывая, набирает ход.

На багажной полке, успокаиваясь, сидят два воробья. Воробьи тоже куда-то едут.

udaff.com