Нахуя тебе маска-то?
- Она меня два раза видела. Нахуй я буду рисковать. Тебе похуй, ты на том берегу виснешь, а мне в этом районе жить ещё.
- Ну ты и комик бля. А у тебя ещё одной случайно нету?
- Случайно нету.
- Ладно, хуярь сообщение.

Колоб вломился первым, но весь его наступательный порыв был тут же бездарно скомкан – запнулся о завернувшийся коврик. Падая, попытался было сохранить остатки равновесия, и схватился за бледную и онемевшую от неожиданности Чайку. Даже не схватился, а тяжко сшиб всеми своими девяноста двумя килограммами её тщедушное тельце.
Кошмарно матерясь, вскакивает сам, рывком поднимает её (а Вику больше всего поразили две детали: косо напяленная террористическая маска, сделанная из красной вязаной шапки и истошный запах пельменей, несущийся у него из-под мышек).

Лось тем временем уже в комнате, оперативно подбегает к беззащитно дремлющему южанину, высоко замахивается пистолетом (газовый, два патрона)… но… Заминка, ударить почему-то не может.
Снова замахивается, и опять вхолостую.

- Вот же блядство какое… - тихо бормочет Лось.

Колоб вталкивает Чайку в комнату. Она ещё не совсем отошла от столь яркого начала бенефиса, и поэтому говорит чуть заикаясь:

- Ребята, а вы хоть знаете, чья это точка?
- Не шелести, манда, - грубо обрывает её Колоб, и говорит в сторону Лося, - Чё ты тормозишь-то, ёбана? Руби темножопого. А то счас проснётся, понтами своими гнилыми заебёт. Мари только не наглухо.

И к Чайке:

- Говори, сука, где белый держишь?

Заметно, что Колоб очень хочет казаться непробиваемо спокойным властелином ситуации и матёрым профи. Но визгливые нотки в голосе и подрагивающий в руке полуметровый отрезок толстого электрокабеля всё равно выдаёт волнение. Чайка молчит.

- А может не вырубать его? Он же раскумаренный в сопли. Хуй наверно проснётся, - неуверенно говорит Лось.

Колоб сам подбегает к дивану, слегка шлёпает сидящего кабелем по лицу, и громко произносит:

- Алё, абрек! Подьём нахуй, смена караула. Подьём, я сказал!

Чингиз (это был он) с третьей попытки отверзает мутные очи, и со словами:

- Э-э-э, бля, чё за дела, да? – пытается встать.

Тут Колоб наотмашь, с явным удовольствием и с приглушённым костно-мясным стуком (Чайка потихоньку вскрикивает) бьёт встающего по голове сбоку. Бьёт так, что импровизированная дубинка сгибается, слегка приобняв голову Чингиза. Тот медленно и молча валится набок, словно от выстрела. Глаза закатились, изо рта полезла какая-то белая хуйня (но немного). Колоб на всякий случай бьёт ещё два раза, но уже слабее. Из нагрудного кармана поверженного торопливо достаёт тугой рулончик купюр и пакетик с травой.
- Гайка…- говорит Лось.

Колоб, кряхтя, стягивает с добычи перстень.

- Зря ты это сделал, малыш, - негромко говорит Чайка, - Ты себе не представляешь, в какой ты только что пиздорЕз попал. Но еще, кстати, не поздно остановиться.
- Поучи меня ещё, шалашовка. Где белый, говорю бля?
- Послушай, уходи, пока не поздно. Горя ведь хапнешь от вольного.
- Чё, пиздОта, тоже в чайник захотела? – Колоб двинулся к ней, - Щас оформлю.

Слышится шум смываемой воды, и из ванной выходит мокролицый Вовчик (блевал и умывался). Он охуевше смотрит на происходящее, потом изумлённо произносит:

- Вы чо бля…

И с неожиданной прытью кидается на замешкавшегося Лося. Лось успевает вскинуть пистолет, и даже один раз выстрелить, но струя газа бьёт выше Вовчикового левого плеча.
Вовчик, хотя и в ахуе, но времени даром не теряет – подлетает к Лосю вплотную и дважды всаживает ему колено в пах, а затем несколько раз суматошно бьёт его в область головы, последним ударом крайне удачно попав в кадык. Лось сипит, валится на колени, ствол со стуком падает на пол, и Вовчик его тут же подхватывает.
Лось располагается на полу, медленно перебирает копытами и хватается то за горло, то за мошонку, не в силах определиться, что же болит больше.

- Ах ты сука…

Вовчик поворачивается к идущему на него Колобу, хлопает выстрел, у Колоба аж нитки на маске шевельнулись, и слёзы, сопли, слюни…
Комната заполнена ебучим газом, слёзы у всех, кроме Вовчика, который в кураже и подобных мелочей не замечает. Чайка надсадно кашляет. На столике надрывается телефон. По радио доносится глупо-жизнерадостный голос диджея: «Водолеям сегодня лучше остаться дома…».

Колоб, пуская пузыри и слепо размахивая дубинкой, движется примерно в сторону Вовчика. Он уже понял, что генеральное сражение проиграно, но что же ему ещё оставалось делать? Авось…
- Урою, гнида…(беспочвенная бравада).
- Не стреляй больше…- говорит Чайка (а больше и нечем).

Вовчик неспешно выцеливает, и затем выверенным и чётким ударом рукоятью пистолета в висок расстилает Колоба по полу. Наклонившись, сдёргивает с его головы маску. Лицо у Колоба страдальческое и красное.
- Ну и ебло блядь, - и Чайке, - Окно открой…
Чайка, душераздирающе кашляя, бросается к окну и растворяет его настежь. В комнату врывается свежий весенний ветер. Со стоя плавно облетают купюры. Телефон продолжает верещать, и теперь ему глухо вторит сотовый Чингиза (откуда-то из-под пиджака).

- Задроты недоёбанные нахуй… Вовчика кинуть захотели? Хуй на рыло, пидоры. У Вовчика зубы больше. А ты, жирный, наверно Водолей по гороскопу? (Колоб не слышит) Лучше б ты сегодня в натуре дома остался.


В глазах у Чайки.

Чайка смотрит на Вовчика.
В глазах её почти восхищение и жалкий подвид надежды, ведь только что она снова, пусть и ненадолго, но увидела того, весёлого и бесшабашного Вовку, за которого выходила замуж. Того Вовку, которого не видела уже давно. Победителя и защитника, который разогнал всех её ебарей, как мух, подарил котёнка и поставил памятник на могиле её матери (козырный ход). Её мужчина, её герой. Катал её, как в старину, на лодке по пруду (обкуренный), и трудно сейчас в это поверить, но да, да – читал стихи.
Она переморгнула, чары облетели, и снова перед глазами облупленная конура, заполненная отморозками всех мастей.

А вот и он, твой герой, девочка. С безумными, полупрозрачными глазами и облезлой пушкой в руке. Вот он, твой герой, полюбуйся - гнилой барыга, стремящийся навариться на всём и обьебать всех и вся. Хронический и беспросветный полинаркоман с догнивающей печенью и фатально обвисшим хуем, ублюдок, который подсадил на геру и тебя. Отец твоего мёртворождённого первенца. Ничтожное чмо, которое однажды, застав тебя под Чингизом, безмолвно кивнуло и тактично прикрыло дверь, ибо «бизнес, солнышко, превыше всего». Прощелыга и скот, за полтора года проширявший всё и её тоже. Какая тут нахуй лодка и какие здесь впизду стихи.

Но прочь эти мысли. Ведь так можно дойти и до осмысления себя как личности, а лучше этого не делать, ведь и личности-то уже никакой нет, стёрлась. Не думай о себе, девочка, ведь это заведомо закончится терминами «шлюха», «рвань» и «наркоша».

Надо поскорее двинуться, и всё снова будет хорошо. Утоли моя печали. Двинуться, и ненужные мысли сразу уйдут. По крайней мере - на какое-то