недельного запоя, вроде бы утро». Придерживаясь за стенку и глядя Коле одновременно в оба плеча, бабища проскрипела:
- Малыш, привет… Шла мимо, думаю, дай зайду, узнаю - вдруг ты передумал… Ты ведь в триста двадцать восьмом сейчас находишься?
- Тебе въебать, чтоли, дура? – сипло заорал Николай, - Пошла нахуй отсюда!

Открылась дверь соседнего номера, высунулась Мишкина голова.
- Чё за шухер с утра пораньше? Чё, Колян, скандалишь?
- Да бесят блядь синие прошмандовки в полвосьмого утра! - с досадой сказал Коля, окончательно просыпаясь, - С таким ебалом ещё сука имеет наглость с утра пораньше заходить.
- Да ты на своё… - хотела было что-то ответить девка, но перебила сама себя звонко и вместе с тем утробно икнув.

Мишка оглядел её с ног до головы, и любознательно спросил:
- А ты работаешь, что ли?
- Ну, предположим…
- И сколько за отсос?
- Что за хамские вопросы, - девушка поглядела вправо, влево по коридору, - четыреста.
- Ого… Что ж ты с гостей города дерёшь-то так втри шкурки? Давай за стопятьдесят ёбт, тебе делов-то на три минуты.
- За дешёвками – это на Красраб. А у меня - триста пятьдесят минимум. Тариф… Ну а если ты такой жадный – так можно вообще бесплатно… Баш на баш, - с этими словами девка маслянисто ухмыльнулась и снова икнула.
- А это чё за хуйня ещё? Чё за баш?
- Ну, ты мне, а я тебе.

Коля громко засмеялся и сказал Мишке:

- Шибко не увлекайся, в полдевятого выдвигаемся. Баш на баш, бугага! – и закрыл дверь.

Через час, выйдя из гостиницы, Коля закинул в машину сумку, залез сам. С усмешкой спросил Мишку:
- Ну и за сколько ты с ней допизделся? Или сэкономил? Баш лизнул?
- Пошёл ты.
- Не, ну правда, за сколько?
- Да сотка, ёбтыть. Ну, и накурил её, конечно. Потешная, что мой пиздец. Хотела с нами в Сиб ехать. На гастроли.
- Нахуй таких нелепых пассажиров.

И вот дорога домой! Снова мельтешат мимо неброские прелести поздней малорасейской осени: голые околки, затуманенные озёра, стылые пруды… И кажется, что по возвращению домой всё будет таким ярким и светлым, таким спокойным и радостным. Слово «дОма» набирается особым, вкусным теплом, которое, настаиваясь, ждёт и жаждет тебя, уставшего с дороги объять, обволочь.
Командировка забудется, как забылись уже десятки подобных ей, ну разве что ещё пару ночей будут сниться алые букеты, мокнущие под холодной мокрой кашей, белёсыми лохмотьями падающей с тусклого осеннего неба. Букеты на обочине влажной чёрно-белой трассы, яркой горкой наваленные на том самом месте, где захлебнулась встречными потоками, оборвалась и повисла в воздухе горестной взвесью чья-то несвершившаяся, красно-белая женитьба.

udaff.com