Вместе с водкой куда-то исчезли друзья, словно уплыли на ярко освещённом прогулочном пароходе с песнями и женскими визгами. Уплыли в сиреневую темноту, иногда сбрасывая в воду синие, опившиеся трупы. А ты остался один в резиновой, со множеством кривых заплаток, лодчонке первичной трезвости, беззащитно адекватный и потерянный в слабо выраженной, но непреходящей тошноте.


Бросать пить осенью – не самая удачная мысль. Ведь если внимательно прислушаться к самому этому слову, то не читается ли в нём намёк на то, что отказываться от алкоголя нужно всё-таки в другое время года? Но лёгких путей мы не ищем, и будем бросать именно теперь.
В основном потому, что дальше уже просто некуда, разве что под забор. Границы приличия имеют неприятное свойство: размываются частыми синими приливами. Появились настораживающие галлюцинации - этим летом не только удалось увидеть чертей, это-то уже рутина, удалось даже подраться с ними. Но что гораздо более, чем драка страшное – однажды ночью с одним из этих чертей пришлось (он заставил) совместно помастурбировать, причём почему-то именно в подъезде, что относится уже даже не к каким-то там извращениям, а к полному душевному упадку вообще. Ведь они, черти, могут ненароком и выебать, а ты и помнить-то не будешь. Нахуй, нахуй. Значит, такая у нас примета времени: начал дрочить с чертями – пора бросать пить.
Но одному эту ношу поднять не так-то просто. Ты-то один, а чертей-то много.

- Брат, - говоришь ты по телефону, - Брат, мне нужна твоя помощь…
- Не займу, - слышишь в ответ.
- Нет, нет, брат… Я наоборот, бросить хочу.
- Чего-чего?
- Пить я бросить я хочу… Заебало.
- Ну, бросай… Я-то тут причём?
- Не так-то всё просто. Помоги мне в этом…
- Как?
- Поживи у меня с недельку, а?
- Я те чё, нянька что ли?
- Да причём здесь… Не в этом дело. Тебе же и до универа отсюда ближе добираться.

Пауза, во время которой я прямо-таки слышу фоновый гул недоверчивости, которую он испытывает ко мне, затем его голос:

- Ладно.

Да, он молод, он распиздяй, и курит траву, но всё-таки есть в нём та черта, которая мне сейчас необходима. Вот она: он отрицает и всячески осуждает алкоголизм (особенно мой), насмотревшись лекций какого-то ёбнутого сибирского профессора Жданова.


Первый день в завязке. Выражаясь точнее – первый день, когда мозг и печень с удивлением и опаской осознали, что вот уже двое суток их не заливают глухою, антинебесной синевой… Вот он, этот первый день, день относительной трезвости.
Вот ты проснулся утром, попил чаю. Кисло. Тускло. Вяло. Не плохо, нет. Никак. Отсутствие сушняка и похмелья несколько обескураживают. Брат в университете. Вернётся только вечером, да и то неточно.

- Я тебя пасти не собираюсь, - говорил вчера брат, - психологически, конечно, поддержу, но вот бороться за тебя, как за личность – вот это уж хуй. Начнёшь бухать опять – свалю да и всё. Мне похуй. Накуриваться будешь?

Покурил немного с ним и его корешами. Стало вроде бы полегче, но добавился такой неприятный эффект – теперь образ кружки пива окреп и оформился, и маячил перед глазами ещё более навязчиво, чем прежде. А поскольку появился ощутимый сушняк, то образ этот стал прямо-таки неотвязным. Мучительно. А растаманы всё мели свою неторопливую пургу:

- Ведь есть вещи, которые берутся ниоткуда. Вот смотри: если абстрактно взять сто стаканов ганжубаса и из каждого из них по малюсенькому листочку вынуть, то получится количество марихуаны примерно на один козырный косяк. В то же время в стаканах не убудет, это тебе любой профессиональный дилер подтвердит. Так что получается, что косяк появился вроде как и ниоткуда. И из таких косяков при большом желании можно составить ещё сто стаканов, а из тех ещё, ну ты понял.
- Нихуясе ты тему шевельнул. Накопление ничтожного количества. Это из той же примерно области, что типа если кого-нибудь к дереву привязать, то привязанный через некоторое время убежит – растущий ствол верёвку перетрёт.

И так часами напролёт. Блядь, ну и дерьмо же у них в черепах. Ушёл спать. Спалось на удивление нормально, почти без кошмаров, если не считать разбитой во сне хрустальной чекушки.

А сегодня – завтрак. Активированный уголь и ничего более, запито всё это айраном. Очень невкусно, но что поделаешь. Надо как-то начинать очищать, организм-то.
За заплаканными стёклами окон – сырая сирая взвесь. Учтём это – в окна лучше пока не смотреть.
Забавное наблюдение – просто бесцельно ходить туда-сюда по квартире, это всё-таки иной вид ходьбы, чем, скажем, идти за пивом. Дело даже не в скорости, а в самом смысле шагов. Просто по квартире ходить, однако, несколько скучновато.

К обеду подрагивающее внутреннее состояние, взяв выверенный аккорд с погодой, попало в такой щемящий, угнетающий резонанс, что очень захотелось неким призрачным огнём осветить, а более - согреть окружающую и внутреннюю постылость. Иными словами – выпить захотелось так, что почки начало противно тянуть и сухо подёргивать, забулькал вокруг печени кислый, отдающий в горло маринад, засвербило в непутёвой голове. Час, второй. Внутри всё хуже, а снаружи тяжко наваливается ощущение неодолимой, всепоглощающей ёбани...
Попытки читать книгу носят все признаки мозгового изнасилования. Не нужно было, наверное, пропивать телевизор, а то уж ну совсем нечего делать, совершенно нечем отвлечься. Да ещё и эта чёртова погода, и мокрая кособокая ворона на ветке напротив окна… Может быть, всё-таки, чуть-чуть накатить… Ведь есть же у героиновых наркоманов так называемая «лесенка» - система мягкого отвыкания, включающая в себя каждодневное понижение дозы… Так значит и тут так можно. Ведь водка – это тот же самый героин… А резко бросать вообще вредно, ты ведь недавно об этом гдё-то читал или слышал, ещё как вредно… Короче, та бутылка, спрятанная в шкафу, всё равно не даст тебе покоя, лесенка, лесенка, интересно вниз она или вверх… Ворона начинает сипло, протяжно каркать. Нет, это, право, невыносимо. Вот была бы солнечная погода, и удержался бы. А так…

Не вынес - выпил.
Сначала – ничего, только в желудке медленно напухает тёплый вопросительный знак, который затем взрывается горячим восклицательным взрывом. Бахххх. Сто пятьдесят граммов водки. И вновь забурлило подстывшее, было, на трезвяке кровяное русло. Согрело, овеселило, вселило силы. Разум или что там, немного оттаял. И Осинь иногда осинЯет. Бесстрашно подходишь к окну. Стала резко похую осенняя слякоть – ведь ты теперь, словно радостный поэт, готов бродить по лужам, смеясь, как ребёнок…

Впрочем, для «смеясь», пожалуй, выпито маловато… Тогда – улыбаясь… А как смеяться-то хочется.
Закрепить успех! Твоё здоровье, ворона! Пусть сегодня будет первая ступенька лестницы. Всё просто и ясно – завтра ты выпьешь на сто граммов меньше, чем сегодня, вот и всё. Послезавтра – ещё на сто граммов меньше. Так постепенно и бросишь. Главное – суметь объяснить этот принцип брату. Не, всё-таки ловко наркоманы это придумали, с лесенкой. Только один вопрос возникает. Завтра понятно – выпьешь на сто грамм меньше, чем сегодня,