- начал тот, дождавшись тишины. – Срём?
Все закивали.
- Надо, чтобы не срали?
Все опять закивали. Таким образом, Матюхин ловко сузил рамки решаемой задачи.
- Что медицина говорит? - Матюхин строго взглянул на Шуру.
- Я к Борьке не пойду… - опять затянула она свою волынку.
- Шура, оставь Борьку в покое, ему и так сейчас не сладко, ты по делу говори. Почему дрищем?
- А я почём знаю. Вон, снабжение комбикормов дешёвых закупило, вот и дрищем с них теперь…
- Тогда вот, что я предлагаю, - Матюхин замолчал и победоносно оглядел всех. - Предлагаю всем свиньям зашить жопы, на пару дней всего – не лопнут.
- Как зашить? – не понял зоотехник.
- Обыкновенно. Нитками… - и видя его изумлённый взгляд, добавил, - ради Москвы…
- А кто зашивать будет? – осторожно спросил случайно зашедший погреться пожарник и сходу охуевший, что попал в такой замес.
- Все будут, - подвёл черту Вениамин Аркадьевич.

Больше суток весь коллектив зашивал живые свиные жопы, и вот наступил последний день старого года. Светило жёлтое зимнее солнце. Многострадальная ёлка гордо высилась посередине свинокомплекса. Красивая и нарядная - её единолично украшал снабженец. Не обошлось и без форс-мажора - к директору прибежала Шура и, пряча за спину исколотые руки, зашептала на ухо:
- Матюхин сорвался!
- Мать чесная! Откуда?
- Не откуда, а куда… В штопор.
- Спрячь его с глаз долой, чтобы не попадался нам на пути следования.
Тем временем, высокий гость из столицы ходил, важно кивая, между визжащих свиней.
- А всегда они такие… громкие? – не выдержал он.
- Постоянно, – с каменным лицом отчеканил Вениамин Аркадьевич.
«Потерпите, потерпите, милые… Ради Москвы…» - думал он про себя.
- Какие-то у вас люди на вид уставшие, – заметил гость, глядя на измученные лица ветеринара и другого попадавшегося по пути персонала.
- Много работы. Свиньи очень нежные животные. Требуют постоянного ухода.
- Да-а-а… И капризные какие… Вон как визжат, как будто что-то не нравится.
«А вот тебе, если жопу зашить, понравится?» - опять подумал Вениамин Аркадьевич.

- Ну что же, - сказал, наконец, человек из министерства, - Давайте, взвешивать.
И в этот момент из-за здания появился Матюхин. То, что он лыка не вяжет, было видно невооруженным глазом. Не замечая никого, он прошёл, раскачиваясь, мимо, распевая во всё горло: «Променял я на жизнь беспросветную-ю-ю несусветную глупость мою-ю-ю.»
Гость поморщился, и, нагнувшись к уху Вениамина Аркадьевича вежливо, но со свойственным всем министерским, нажимом, спросил:
- Я надеюсь, этот работник в ближайшее время премии не увидит?
- Разумеется, - ответил директор. - Разумеется…