Проснулся Вася в этот день поздно и долго лежал в постели, то закрывая, то вновь открывая глаза, не видя ими особого смысла своего пробуждения. В комнате холодно. Чего ради вообще вставать? Ради этих, медленно, но верно избавляющихся от обоев стен? Ради полусгнившей оконной рамы, в пыльном террариуме которой вот уже четвёртый год в одной и той же позе лежит один и тот же труп одной и той же мухи? На улицу вообще лучше не смотреть, чего там хорошего можно увидеть в Сибири в конце декабря, да ещё и в таком районе.
Ну ладно, что за хандра. Это всего лишь временный приют, так что… Вставать всё-таки нужно.

Жил Вася в одной из комнат облупленной трёхкомнатной квартиры, которую снимал у хозяина, живущего с семьёй во второй комнате. Хозяин - это Лёха, пухлый приземистый тип с всегда где-то отсутствующим выражением лица. Но о нём позже.

Следуя и по коридору, и по утренней нужде, Вася увидел, что на вешалке в прихожей, среди недорогого хаоса прочих вещей висит длинный красный тулуп, наряд Деда Мороза. Хотя больше этому изделию подошло бы название «халат» - уж больно для тулупа он был жидковат.
Проходя мимо вешалки, Вася машинально ощупал дедморозов карман. Там что-то было, и, не справившись с искушением тайной, Вася залез, но не с целью украсть, а просто подсознательно ожидал найти там что-то волшебное, с приставшими частицами сказочной пыли. Но в кармане были лишь древняя сосательная конфета, впитавшая собственный фантик да гнутая пивная пробка с сифилитичной надписью «Афанасий». Во втором кармане какая-то засаленная бумажка, которую даже разворачивать не хотелось. И никакой сказочной пыли.

Хмуро идя по коридору далее, Вася услышал пронзительно громкое журчание. Свернув за угол, он заметил, что дверь в туалет приоткрыта, и виден ссущий Лёха, хозяин квартиры. На его ожирелой спине пучками произрастали волосы. Вислые трусы надёжно поглощены межъягодичным пространством. Как видим, тот факт, что информации об этом персонаже прибавляется не очень-то и радует.

- Доброе утро, – грустно сказал Вася в эту спину.
Лёха, не оборачиваясь, поднатужился, отчего струя стала звонче, и кратко, но ёмко треснул. Трусы освободились.

Лёха неприятен Васе, да и вообще: он нагл, пьющ и пугающе глуп. Не совсем понятно, какую именно роль он играет в развитии человечества.
Это тот типаж, что «сам из работяг», любитель домино, беленькой, Жириновского и хоккея. Покорно закисший в собственном невежестве, словно в густом и с годами всё густеющем маринаде. Смерть наступит от стопроцентного отвердения этого маринада. Вася немного побаивается Лёху. Неизвестно, чего ожидать от человека, которого можно погрузить в шок одним лишь простым вопросом: «Лёх, а какая твоя самая любимая книга?».

Шок этот выглядит так: чистейшей воды смятение на обеспокоившемся сразу лице. Прикрывание этого смятения бессмысленно-отточенным, пролетарским закуриванием. И далее – видимый глазу, натужный поиск в утомительно компактной, заставленной пыльными ящиками кладовой ума хоть каких-нибудь названий.
Газеты? Нет, не то… «Пока все дома?» Нет, это же мля передача… Школьную программу вспомнить и что-нибудь назвать… Книги… Толстой? Не читал… «Офицерская дочка?» Там как-то не так... Ещё в молодость, глубже… «Цыри?» Урфин Джюс? Отрочество? Деревянные солдаты? И этого, увы, не вспомнить.

Вася любит Набокова. Тут прогресс – Лёха знает такого хоккеиста. Между нами говоря, Вася давно уже подыскивал себе другую комнату, но доступна по цене ему пока была только такая, с довеском в виде пьющего хозяина, его жены и малолетнего сына. Да и «доступна по цене» - это громко сказано, потому что вот сейчас, например, Вася стеснён в средствах, подвёл заказчик проекта, и как бы ему ни не хотелось тащить в новый год долг, похоже, что всё шло именно к этому.

- Доброе утро, – сказал Лёха, выходя в коридор и беззастенчиво копошась обеими руками в районе украшенной парой тёмных пятен мотни, - сегодня у нас тридцатое декабря…
- Да помню я, помню, – обречённо ответил Вася, и протиснулся мимо пахнущего туалетом Лёхи в пахнущий Лёхой туалет.

Через некоторое время, умытый, ещё припухший со сна Вася вошёл в наполненную зимним солнцем и шумом закипающего чайника кухню.
Лёха, покуривая, стоял у раковины и неуверенно поглядывал на возвышающийся оттуда холм нечистой посуды. Вчера был рабочий сабантуй с собригадниками, затянувшийся допоздна, и убрать как-то не успели. На столе – маленькая бутылочка водки и стопка.

- А что это там за тулуп висит в коридоре? – спросил Вася, доставая свою кружку.
- Где?
- В коридоре, как я уже сказал.
- Где в коридоре?
- На вешалке. Красный…
- А-а-а… Костюм это. Дед Мороза. Я тут писанулся филок перед праздником секануть. У меня же младший братан в театре работает. Петька…Он там рабочий сцены… Ну, иногда фонит в массовке, когда не с бодуна, ых-хы… Им под Новый год колымчики скидывают. А он мне вчерась грит: «Лёшка, я с двадцать девятого по шестое отмечать буду. Меня не искать. А ты бери инвентарь и при на заказы».
- Ряженым ходить будешь?
- Тип того…
Вася внимательно оглядел обширное Лёхино лицо, и не смог удержаться от замечания:

- Мне довольно сложно представить тебя в качестве Деда Мороза. Как мне кажется, вряд ли клиенты останутся довольны…
- Бородой скроет, - отмахнулся Лёха, - если ты про морду. И не подъёбывай, бля. Дело-то хорошее: дарить детям радость. Подарки. Это святое. Понял? Выпить и покушать на каждом адресе. Это тоже… Плюс деньги… Общение с людями…
- Фатальный алкогольный финиш за первым же столом, за который тебя посадят. Вот каким, как мне видится, будет это общение.
- Ты меня не учи, понял. Финиш… У меня выходной, так что имею право.
- Ты ещё скажи: «на свои гуляю». Скучно всё это.
- Да таким как ты всё скучно.
- Это каким это «таким»?
- Ботаникам. Деньги когда внесёшь?
- Пока не знаю, - честно ответил Вася, сразу скиснув.


В кухню вошла Катерина, Лёхина жена. Описывать её нет никакого смысла – обычная жена смазчика.
- Ты чего соскочила? – сразу изменившимся в трезвую сторону голосом спросил Лёха, - Спала бы. Выходной же.
- Выспалась, - Катя зевнула, на секунду обнажив почти полностью уничтоженные кариесом восьмёрки, - кажется… Опять бухаешь… В туалете лампочка перегорела.
- Я в прошлый раз покупал, - моментально среагировал Лёха, - теперь пусть Васька. Решали по очереди.

- Лёш, - доставая из шкафчика банку кофе, сказала Катерина, - что там у нас насчёт ёлки? Ты обещал сегодня купить. Живую. Сходил бы сейчас, с утра, а то потом одни потрёпанные или плоские останутся.
Лёхе лень идти. Да и выпил…

- Да зачем нам живая-то? Есть же искусственная, с прошлого года. Соберу её, да и всё. Чего ты, Кать?
- Нет уж, дорогой. Искусственную мы собирать не будем. Неужели ты не понимаешь? Ведь это дешёвка, пластмасса. На Новый год надо покупать только живую ёлку. Только живую.
- Просну-у-улась, - с лёгким раздражением произнёс Лёха.
- Кать, - зачем-то влез Вася, - ну а какая она живая-то?