месячишко побухал, празднуя свободу, а потом пришла пора задуматься о хлебе насущном, и, оглянувшись вокруг, Вова мигом срастил себе добрую работу - ночным сторожем на торговую базу. База, некогда мощное предприятие, ныне влачила жалкое существование, получая доходы лишь от аренды своих складов всевозможным крупным и мелким торговцам. Впрочем, все были довольны: начальству бабла хватало, а грузчики и остальная шелупонь компенсировали недоплаченное тотальным обкрадыванием арендаторов. Арендаторы тоже не страдали: их было много, и пиздили у всех по чуть-чуть, так что никто в обиде не был - ну а хули, если таковы традиции.

Единственными, кого такое положение не устраивало, были сотрудники вневедомственной охраны, которых начальство базы послало на хуй, предпочитая платить зарплату троим сторожам (в лице Вовы и еще парочки подобных гавайцев), нежели кормить два десятка и без того зажравшихся ментов. Менты требовали бабла за охрану и сигнализацию, начальники в ответ продемонстрировали босый хуй, и в итоге сигнализация на складах осталась локальной: ебнешь по ней или начнешь вскрывать помещение - звенит, но сигнала на 02 не поступает, и спасать товары - дело одного только сторожа. Ну заебись. Тот же сторож имеет ключи от большинства помещений и возможность вообще к ебеням отключить сигнализацию. Ну пиздато. Вова работу полюбил всей душой.

Красть требовалось толково и изобретательно, дабы не нервировать торговцев. Обламывало только, что ключи от помещений с самым ценным и стратегическим начальство все же сторожам не доверяло. Приходилось довольствоваться не таким уж и пиздатым содержимым холодных складов - в основном это была засоленная горбуша безвременного хранения или просроченная тушенка. Впрочем и за это дерьмо жители окраинных горняцких поселков били друг другу ебальники в кровь и платили Вове и друзьям приличные вполне деньги. К тому же иногда в склады помещались мешки с мукой, сахаром или каким-нибудь рисом. Это был вообще расклад ласковый.

Так как одному несподручно, Вова брал на операции друганов. Те охотно помогали, только Сидор, однажды вместо муки пизданувший случайно мешок комбикорма и заебавшийся потом его пропивать, обломался. Князев же с воодушевлением согласился, вроде бы справедливо рассудив, что воровать - не работать, а значит и никакая аллергия, падучая, трясучая и прочее его не ебанет. Однако - он ошибся.

Произошло это в октябре, по первым морозам - Вова и Князев благополучно вынесли с территории базы по мешку сахара, взвалили на плечи и отправились к месту новой дислокации товара - на князевскую квартиру. Примерно на половине пути просевший под мешком Князев подумал, что воровство некоторым образом стало напоминать работу, и слегка встревожился. Последствия не заставили себя ждать. Дорогу к дому подельникам преграждала глубокая канава с развороченными трубами и вонючей подмерзшей жижей на дне. Через канаву был переброшен символический мостик - узкий квадратный брус, навроде шпалы. Собственно, не нужно было обладать мастерством эквилибриста, чтобы сделать три шага по этой убогой переправе. Вова справился легко, Князеву повезло гораздо меньше. Покачиваясь под тяжестью сладкой поклажи, он ступил на брус, сделал первый шаг, начал крениться в сторону, попытался сохранить равновесие, ноги его разъехались на скользком дереве - и он рухнул вниз, влепившись в проклятое бревно промежностью и гениталиями. А так же поймав ягодицей торчащий конец ржавой скобы, достойную глубину проникновения которой обеспечил 60-килограммовый мешок, припечатавший Князева сверху.

Услышавший шум за спиной Вова обернулся, увидел сидящего верхом на бревне подельника, с шипением кренящегося на бок, он швырнул свой мешок и сам упал с ним рядом - ржать. Он уже отсмеялся, уже оттащил домой свою поклажу, уже вернулся и забрал мешок Князева - а тот все шипел и мычал, валяясь на дне канавы и в муках пальпируя детородные органы и ягодицы. Так что Вове пришлось тащить на закорках и подельника.

Следующие две недели Князев лечил задницу, мошонку и член. Первая зажила довольно быстро благодаря зловоняющей мази Вишневского, спижженой в какой-то богадельне сопереживающим Вовой, со второй и третьим было тревожнее. Князев обильно мазал посиневшее достоинство своей любимой боксерской мазью "Спорт", но синяк сходил медленно и лишь на пятые сутки зацвел, так что со стороны можно было подумать, будто экстремист Князев покрыл свой хуй кислотной цветной татуировкой. Но все же к концу первой недели тревога пропала, потому что Князев опытным путем установил, что детопроизводящая система функционирует исправно. Было больно, но все сложилось как надо.

На этой оптимистической ноте мы и завершим затянувшееся уже слегка повествование, заметив, однако, что история о самом громком преступлении банды Князева еще впереди. И эта история не заставит долго ждать своего появления.

udaff.com