«Die Fahne hoch! Die Reihen dicht geschlossen!
SA marschiert mit ruhig festem Schritt.
Любимый город может спать спокойно,
И видеть сны, и зеленеть среди весны.
Kameraden, die Rotfront und Reaktion erschossen,
Marschiern im Geist in unsern Reihen mit.Die Straße frei den braunen Bataillonen!
Любимый город другу улыбнется -
Знакомый дом, зеленый сад, веселый взгляд.»

Horst Wessel Lied –Любимый Город SkinHouse Mix
Марк Бернес и сводный оркестр ветеранов войск СС

Я родился в среднестатистической московской семье. Той, которую во времена Советского Союза принято было величать интеллигенцией. До семи лет я воспитывался бабушкой, а мои родители, дожигая остатки молодости и здоровья в новой квартире, в новом районе Москвы – Орехово Борисово. Я рос на Речном Вокзале, играл с приятелями в «войнушку», «казаков-разбойников» и штурмом брал песочные замки, выстраивая у стен легионы солдатиков. Я читал интересные книги, про отважных рыцарей и верных друзей. В общем, наслаждался самым беззаботным временем своей жизни.
Потом мне сказали, что детство закончилось, и я должен воссоединиться с семьей, потому что мне нужно пойти в школу и получить среднее образование. Там у меня будет новый дом, новые друзья и еще много чего нового и интересного.

Таким образом, я вошел на порог 1-го «в» класса, обыкновенной средней школы в новом районе Москвы (районе, который по недоразумению, а скорее волей чиновника, поспешившего отрапортовать о тысяче новых квартир для москвичей, был отнесен к Москве).
Надо признаться, я был несказанно удивлен переменам. Чудесный парк у метро Речной Вокзал сменился на колонны одинаково безликих новостроек, пять минут пешком до метро сменились на пол часа автобусом до «Каширки», а мои вчерашние партнеры по рыцарским баталиям в песочных замках - новыми друзьями.
Друзья эти носили прекрасные, истинно русские, почти тургеньевские фамилии. Такие как: Орешкин, Васьков, Дубинин и Степанов, Ивашкина и Сафронова. Но на героев повести «Бежин луг» они были похожи так же, как партия РНЕ на Всероссийский Еврейский Конгресс. Может быть виной тому были новые времена, может быть стремительно портящийся генофонд великого русского народа (как не раз уже отмечалось, спаиваемого жидами) – но эти чудесные ребята и девчонки скорее напоминали персонажей фильма «Республика ШКИД».
Их родители, в большинстве своем, заполняли по утрам салоны автобусов «Икарус», гордо неся перед собой запах перегара, либо сновали по двору в фирменных телогрейках с символикой местного ДЭЗ, либо работали в поликлиниках, сберкассах и группах продленного дня, удивляя больных, жаждущих оплатить коммунальные услуги и оставшихся после школы детей, совершенно необычными русскими словами и фразеологизмами( многие из этих оборотов до сих пор остаются для меня загадкой, как - то: коновод, зАла, прОстужень).
Совершенно понятно, что дети, заполняя вакуум между утренним «бля, опять в школу» и вечерним «батя опять бухой, матери фингал поставил» сбивались в стаи и шлялись по микрорайону с целью набить кому морду или покрасть что-нибудь на стройке.
Стоит ли говорить о том, как рад был я, чистый московский ребенок, читавший в первом классе книги про короля Артура и прочую романтическую шнягу, мальчик, чья бабушка носит фамилию, заканчивающуюся на «ман»(нетрудно догадаться, что в списке моих предков не было немецких баронов), оказаться в кругу новых друзей.
Живший идеалами дружбы и взаимопомощи, свойственными героям Льва Кассиля, Бориса Житкова, романтическими подвигами сэра Ланселота и прочей ерундистикой я с первых дней пребывания в школе стал всеобщим любимцем. То есть мудохали меня как минимум раз в день на большой перемене и домой я приходил с внушительными синяками, после отчаянных попыток отстоять свои романтические идеалы, а чаще, завтрак в столовой.
Моя робкая попытка завязать с ними дружбу, путем приглашения к себе в гости потерпела полный крах. Новые друзья поворовали все более менее ценные предметы моего обихода: от десятка пустяковых «не наших» монет до конфет типа «Батончик». Мудохать меня после этого стали не меньше. А может и больше.
Тогда, мой пытливый детский ум пришел к выводу, что если среда отторгает тебя – нужно мимикрировать. Вместо дальнейшего изучения подвигов рыцарей туманного Альбиона и походов римских легионов, я, быстро-быстро, начал учиться, как правильно ругаться матом, наматывать на кулак солдатский ремень, играть в секу и неожиданно бить головой в лицо (надо заметить, что все эти навыки в будущем оказались мне не менее полезны, чем знания подвигов Зигфрида).
Выиграв пару дуэлей в раздевалке, спиздив со стройки пару раз карбид и сходив несколько раз зимой на горку «лапать баб» - я оказался своим. Безусловно, многие меня по прежнему не любили, но уважуха в среде самой отчаянной шпаны( с которой я попадал в милицию) и несгибаемый авторитет в стиле «дохуя читал книг, прикольно рассказывает» стали моими первыми козырями в игре под названием «Счастье жить в России».
Позже, в средних классах, я нашел для себя отдушины в виде поездок на каждые выходные к бабушке, пяти лет тренировок по футболу в «Спартаке» и общения с прежним приятелями с Речного. Но ощущения себя чужим в той тусовке, этаким генуэзским посланником при дворе Золотой Орды, меня не покидали до самого окончания школы.
На выпускном вечере, разговаривая со своим одноклассником Колей о планах на будущее я услышал от него примерно следующее: «А чо, щас в технаре отучусь, там телки клевые, портвейн. Мне сосед Генка говорил, он нас старше на два года. Потом в армию пойду. А хули? Может, до армии женюсь еще. А потом уже к отцу на завод, он мне там место нагрел. Работа не бей лежачего и бабки платят. А хули еще делать то?»
На мой вопрос из серии, «а ты таким же как твой отец хочешь быть» (надо заметить, что его бравый батяня был главой местных алкашей и романтическим героем продавщиц винных магазинов) - Колян ответил мне что «Мне ваще то до пезды. Я ж не жид, чтоб норы всякие искать. Мы, русские – везде прорвемся». Именно с этим, подкупающим своей глубиной ответом, в мой мозг вошло определение – « ТИТУЛЬНАЯ НАЦИЯ».
Колян, по рассказам очевидцев, вплоть до 20 лет ходил «пиздицца с восьмым микрорайоном».
Следующими краеугольными камнями в базис моего уважения «к стране, в которой мы живем» стали праздники Великой Победы, 9 мая. Я не буду снова говорить о том, что большое количество ура-патриотов хлещущих водку из горла в парках столицы не знают, в каком году была Курская Битва, и кто руководил Берлинской операцией. Отмечу лишь то, что многие мои сокурсники, простые русские или татарские парни, приехавшие из российской глубинки, грызть гранит науки рассказывали под водочку, о дедах которые «клево тусили в Ташкенте» или о бабанях, которые «а чо бомбежки? в ее деревне немцев не было, они до Сибири не дошли». Мне (прадед погиб в котле под Вязьмой, дед ранен при Кенигсберге) было особенно интересно слушать про «в Москве одни жиды в тылу сидели». Зато, эти чудные ребята лихо стреляли у меня в институте сигареты