Треугольник был моим одноклассником. Кто и когда дал ему такое погоняло за давностью лет я не помню. По мере познавания новых геометрических фигур наш класс апгрейдил его прозвища. Так, после Треугольника, Диса побывал сначала Параллелепипедом, а потом Параллелограммом. Какое-то особое чувство удовлетворения мы испытывали, называя Треугольника новым словом в своем лексиконе, причем длина этих прозвищ никого не смущала. Все упорно и старательно выговаривали каждый слог и букву. Но вскоре это всем надоело, и Диса вновь стал Треугольником.

Треугольник на это не обижался, хули, он даже гордился тем, что у него такие замечательные ники. Или делал вид, что гордился? Слова «ник» тогда, ясен перец, никто не знал.

Семья у Дисы была нормальная, но далеко небогатая. Папа – учитель музыки и мама – учитель музыки. Плюс малолетняя сестренка Дашка, тогда пешком под столом тусовавшаяся.

В то советское время мы особо не обращали внимания на то, как кто одевается. Хули, у всех стандартная форма, все ходят как клоны в пионерских галстуках. Но в зимнее время начинались отличия – у кого свитерок югославский, или шарф индийский мохеровый – это, понятно, дети мажоров. В более старших классах многие начали щеголять в дутых китайских пуховиках. Но в массе – обычный прикид советского школьника. Школа у нас была обычная, без понтов.

Все девять классов Треугольник одевался хуже всех. Плюс ко всему фигура его была довольно нелепа. Треугольник был высоким, тощим и очень сутулым, с вечно взъерошенными волосами. В старших классах впечатление дополнил невероятных размеров кадык размером с кулак взрослого мужика.

Учился Треугольник неважно, и лишь на уроках пения он преображался: голоса у него не было, но слух был отменный. Ни для кого не стало сюрпризом поступление Дисы в музыкальную школу.

Издевались над ним страшно. Классов пять подряд он носил зимой одну и ту же ушанку рыжей леопардовой расцветки, за что одно время успешно звался нами Леопольд. Почему Леопольд, а не Леопард, хуй его знает. Скорее всего все были под впечатлением от мультфильма про кота Леопольда. Треугольник и был таким Леопольдом – ни с кем не ссорился, призывал всех дружить и вечно получал пиздюлей. Хули, дети-подростки – жестокий народ.

Одним из наших развлечений было спиздить из Дисиного ранца времен Первой Мировой его леопардовую ушанку и играть в «пятнашки», которые мы называли «сифа». Диса никогда не плакал, по крайней мере этого никто не видел. Он бегал от одного к другому и говорил «Йебята! Отдайте шапку!». Мы перекидывали ушанку через Треугольника и все начиналось сначала. С каким-то исступлением Диса продолжал гоняться между партами за своей ушанкой, падал, вставал и снова бегал, бегал с прокушенными до крови губами. Нелепый такой, нескладный. Нас все это смешило.

На уроках по всяким точным наукам Треугольник реально тупил, а потому был ненавидим учителями. Наша классная, однажды доведенная тупостью Дисы до состояния берсеркера, жестоко отпиздила Треугольника указкой по голове, да так, что указка поломалась. Треугольник воспринял это как должное наказание за свою тупость. И вроде бы, даже родителям ничего не рассказал. По крайней мере для классной ее срыв прошел безнаказанно. Вся фигня была в том, что Треугольник на самом деле сидел за уроками часов по шесть в день, с маниакальным упорством решал задачи, но, как правило, неверно.

Однажды Треугольник нашел на улице облезлого щенка со слипшейся шерстью. Щенок был незамедлительно отнесен домой и спрятан в коробке под кроватью. Наивный Диса хранил свою тайну ровно два дня, пока на запах говна не сбежалась вся семья. Тайна раскрылась. Коробка была извлечена на свет. Щурясь, там лежало бедное животное, все в собственном дерьме и ссаках. Оглядев осоловелыми глазами окружающих, животное принялось усердно себя вылизывать. Треугольник занял твердую позицию: «Или щенок остается, или я пейестаю ходить в музыкальную школу». Щенка оставили и назвали Йосей.

Копна волос у Дисы была великолепная. В ее зарослях какой-нибудь некрупный воробей заблудился бы и сдох с голоду. Как-то на перемене, Треугольник, зверски почесывая голову, сообщил окружающим, что «кажется, у Йоськи вши завелись». А потом, обиженно хлопая глазами, долго не мог понять, чего все так ржут. Когда вошедшей классной объяснили причину массового веселья, она со словами «Да что такое, опять этот Колий! Еще педикулеза мне не хватало!», за воротник вывела Треугольника к доске, прочитала лекцию о гигиене и подчистую отрезала ножницами Дисины волосы.

Колий – это фамилия у Дисы такая.

***

В шестом классе Треугольника назначили мне в подшефные. Была такая шняга в те времена – звенья. У нас было спортивное звено, трудовое, тимуровское и еще что-то, уже не помню. Каждую четверть звеньевые отчитывались перед классной за поведение своего звена и успеваемость. Чтобы не получить по башке от классной, звеньевые назначали неуспевающим шефов, то есть отстающего по какому-либо предмету ученика должен был подтянуть отличник по этому предмету. Математика мне давалась легко, и потому Треугольник достался мне. Тогда-то я и узнал Треугольника лучше.

Жили они по-спартански. Зато в зале стоял роскошный рояль, на котором Диса с гордостью мне что-то играл. Классикой я тогда не увлекался, а потому стоял себе со скучным видом нихуя не восхищенный умением Дисы перебирать клавиши. Диса огорченно прекращал играть и предлагал порисовать.

Иногда мы рисовали, иногда лепили из пластилина всяких зверей. Потом между зверями происходил жестокий бой, во время которого они теряли конечности, их грудные клетки безжалостно сминались, а головы расплющивались. Пуская от восторга слюни, Диса провожал меня до двери, говорил «Классно мы поигйались!» и прощался. Как-то я рассказал пацанам, что Треугольнику мама разрешает к себе друзей приводить. Тут же в друзья к Треугольнику записалось еще человек пять. Польщенный Треугольник без вопросов согласился на «поиграть у него дома сегодня».

Все пришли со своим пластилином. Пластилин был жесткий, и чтобы что-то вылепить, его требовалось хорошо размять руками. Кому-то пришла идея греть пластилин на батарее отопления. Идея имела успех. Потом я забыл свой кусок пластилина на батарее, а когда опомнился – было уже поздно. Кроваво-красными струями пластилин растекся по всей высоте батареи. «Здорово!», - сказал кто-то восхищенно. Треугольник, возбужденный вниманием к себе, заорал: «Йебята! А давайте все батайеи покйасим!». Все сразу похватали весь пластилин и разложили на каждой батарее в квартире. Через полчаса все радиаторы Дисиной квартиры пестрили всеми цветами радуги.

Была осень, темнело рано, но возвращаться домой никому не хотелось. Мы опустошили Дисин холодильник и выпили литров десять чаю с печеньками. Треугольник, как радушный хозяин, разрешал нам все. Мы повыкидывали с балкона все яйца, ведь они так прикольно взрывались. Йосю выкрасили гуашью так, что увидев его сейчас, я бы решил что у меня белая горячка. Потом всей толпою играли на рояле, хуяча кулаками по клавишам. Апофеозом