Сидели мы как-то в ДК после репетицыи и заливали сливу. Вчетвером сидели – я; Гнус, басист Паша Примат и Ваха-гитарист. Говорили про хуйню всякую, про телок-пососух, про гопников. И тут Гнус ка-а-к трахнет по столу кулаком. Аж стаканы звякнули.
- Ебаный в рот! – говорит – жизнь проходит, молодость моя увядает, а слава все не наступает! Где слава? И название у нас зачотное, и репертуар генеальный, и солист не лыком шыт, а нет мировой известности! Даже то, что мы из аццкого Карабаша, ни на кого не производит должного эффекту!.
Ну мы тут начали спорить и ругацца. Я кричал, что мы ниибацца чуваки и нас все и так знают, просто не признаются, Ваха говорил, что ему известность не нужна и что он андеграунд, а Примат ничего не говорил, потому что ему было посрать и он тупо смотрел в одну точку, как последнее ебабо.
- Я знаю в чем дело – решил наконец Гнус – фишки у нас нету. Такой, чтобы запомнилась людям. Вот Эллис Купер цыплят на сцене заживо ел и его знали все. А нас кто знает? Только эстеты да авангардисты. Надо придумать фишку.
А Ваха и говорит.
- Ну не знаю, у меня дед типа есть паралитик. Никакой другой фишки я не могу предложить.
- И чо теперь? Твоего деда чтоле на сцене заживо есть? – спрашиваю.
- Нахуя его есть? Моего деда можно использовать как реквизит. Прикиньте, хуярим мы дес, значит, в зале слэм неслабый, и тут дед мой на коляске выкатывается, весь какими-то шлангами перемотанный, хрипит чота, дергается. Вот это был бы пиздец! Вот она – фишка. Газеты пестрят заголовками: «Паральный старик гастролирует по России». Какой-нибудь продюсер непременно нас заметит.
- А тебе чо, деда не жалко типа? – Гнус удивился так.
А Ваха тут как начал в грудь себя ебашить.
- Да мне для группы не то что деда, моцык свой не жалко. Если б дед ещо был нормальный – тогда ладно, а парализованный мне и в хуй не уперся. Одни растраты от него. Пусть отрабатывает, епта!
- Ну, надо глянуть – говорю – пойдем, оценим коллективно, нужен ли нам такой сомнительный реквизит.
Мы, короче, бухать кончили. Выкинули всякие объедки и бутылки пустые и пошли в гости к Вахиному деду. Он в собственном доме жил, с бабкой. Та бегала еще, а старикан совсем плох был, вонища от него стояла ссаниной на всю комнату, взгляд бессмысленный в потолок.
Ваха нас в комнату завел, предъявил дедужко полумертвое и спрашивает.
- Ну как?
- Готичный дед - говорю – вполне такой контркультурный. Под себя срет?
- Ещо как – Ваха заряжает – и под себя, и на себя. По всякому срет. Да он если б не годы, на сцене рвал бы не хуже нас. Забираем короче.
Взяли мы тушу и в коляску погрузили. Дед аж прослезился от радасти. Слышал, что придется ему выступать.
Выкатили колясон со старпером на улицу. Везем, веселимся, что у нас теперь такой девайс есть охуительный. У деда течет там что-то, на асфальт капает, но мы не обращаем внимания. Пива в ларьке купили, ржом.
И тут – ебать-колотить – мусора навстречу!
Примат сразу, гнида, занервничал.
- Давай по-быстрому старичилу прятать – шепчет – не то сейчас доебутся до нас.
Я по сторонам – зырк, а поздно уже. Некуда падлу паральную деть. Подходят к нам два обрубка.
- Че это у вас за дед? – спрашивают – чо-то нам не нравицца, как он выглядит. Может вы его спиздили где-то?
- Да нет – Ваха говорит – это мой дед, родной. Я его погулять вывез, а то скучно ему дома совсем.
- Ну твой или не твой – это еще выяснить надо. А пока мы его на штрафстоянку отбуксуем. До выяснения.
Чувствую, дело жареным пахнет.
- Дяденьки милицыонеры – говорю – да ну его нахуй, чо вы к старикану доебались! Ему и так скоро подыхать, какая разница куда мы его катим. Давайте лучше мы вам пятьсот рублей дадим, и вы пойдете дальше ловить воров и убийц, а мы, соотвецтвенно, угорать и гасицца.
- Ну – один мусор усами так шевелит, тараканище вылитый – за пятьсот рублей мы не то что воров и убийц не пойдем ловить, мы за пятьсот рублей еще и по почкам вломить можем. Ты давай за пятьсот рублей сам иди лови воров и убийц.
А второй молчал-молчал, и тоже свое веское слово вставил:
- Пятьсот рублей! Ишь ты скотина!
- Стойте – кричит Паша Примат – не надо по почкам! Вы скажите сколько вам нужно.
Ну, тут такое сралово пошло. Мусора хохлы попались, одеяло тянут на себя. Семьсот хотят, а у нас всего только 650 и еще у меня пол пачки «мальборо» и гандон в кармане. Гнус цену до пятиста сбивает, мусора орут, пританцовуют, но не соглашаются. А потом еще свою фирменную хуержищу врубили – злой мусор, добрый мусор. Один предлагает нас пожалеть и взять семьсот рублей, а второй типо хочет просто тупо отпиздить. Короче, слово за слово, отстояли мы старика. За пятихатку и гандон отстояли.
Привезли его уже почти к ДК. Ваха перепуганный, от срача чуть отошел и решил тут дедушку приободрить немного, ну, там, поддержать добрым словом.
- Ты как, дедушка? – говорит. И через колясочку перегнулся.
А дедушка то уже собственно никак. То-то я смотрю – его на одну сторону клонить в конце пути стало. Не выдержал видать произвола милицейского. Кони двинул по тихому.
- Блядь! – Ваха говорит – Вот какая хуетень приключилася! Как же я теперь его домой назад привезу. Брал живого, а назад мертвечину, штоле?
- Зачем домой? – Гнус хмурится – так тоже для концерта сойдет. Даже лучше. Мы твоего деда загримируем.
А Ваха в истерику:
- Себя, сука, загримируй! Чо мы с ним будем делать загримированным? Был у меня дед какой-никакой, но был, а теперь нет. Труп только один остался.
Ну мы-то особо его не слушали.
Дед после смерти реально так побледнел, в лице изменился. Вылитый, сука, демон. Грех такого в шоу-программу не включить.
Ваха сопротивлялся конечно, но ничего не смог сделать.
Закатили мы трупака во дворец культуры, поставили прямо на сцене и давай репетировать.
Реально так жгли, старикан даже колыхался в такт от звуковых ударов, казалось, щас подымется и пойдет в пляс. Ваха играл и плакал, все на деда поглядывал. Ну хуле, трагедия у нево, понятно.
К вечеру стал народ на концерт подтягиваться. Мы как водица перед концертом ноебнуле, укололись винтом, деда за кулисы поставили. Погнали с нашего самого разрывного медляка – «Лишь о тебе мечтая». (там поется от имени безногого и безрукого пацыка-самовара про то, как ему хочется выебать Дану Борисову, а он не может даже подрочить). Фанаты, ясное дело, резвятся. Танцуют с телками. Пиво хлыщут из пластиковых баклах. Потом ваще полный пиздец пошол, как никогда. Стекла дребезжали, люди валом повалили со всех окресных гоповских тусовок. Такой драйв!
Ну, я вижу, тут самое дело деда в ход пускать. Гнусу подмигиваю, а тот Паше Примату. Примат долго не думал, тело из-за кулис выкатил и стал катать по сцене.
В зале рев поднялся шопесдец!
- Давайте нам этого старика – кричат – вот это да, какой концерт классный! Жгите еще, хули!
Примат от такого респекта охуел, взял, да и швырнул деда в самый слэм.
Ваха даже играть бросил, такое кощунство завидев. А дед ничего, даром что мертвый, держался вполне достойно. Сначала его пресанули хорошо, конечно, чо-то в нем