Мы с Юлькой любим все прекрасное: килограммы баксов, розовых младенцев, качественный кокос, и, конечно же, красивых мущщин.
Красивыми мущщинами на улице просто так не разживешься. Их искать надо. В местах, где они водятся.
Сначала мы сдуру искали мущщин в стриптиз-клубах. И даже нашли себе парочку карамелек в стрингах.
И даже потусили пару дней на даче у одной из карамелек, ага.
Но наши надежды на качественный секс рухнули почти одновременно.
Юлькина надежда рухнула в тот момент, когда Юля, преисполненная желания предаться разврату и похоти разнузданной, содрала зубами стриптизерские стринги, и обнаружила в них…
А вот нихрена она в них не обнаружила. Да.
Поэтому ее душераздирающий крик «ТВОИМ КРЮЧКОМ ТОЛЬКО ВАРЕЖКИ ВЯЗАТЬ, ТАНЦОР ХРЕНОВ!» разнесся по всему немаленькому дому, и достиг моих ушей в тот момент, когда моя карамель, смущенно теребя свои трусишки-лоскутики, прокурлыкала мне на ушко:
- А ты знаешь… Я люблю, когда мне попку лижут… И пальчиком тудым-сюдым…
И мой, не менее душераздирающий крик «ПИД@РАС!!! ПУСТЬ ТЕБЕ МОЛДАВСКИЙ ДЕД Ж@ПУ ЛИЖЕТ!!!» вернулся ответным почтовым голубем в Юлькин орган слуха.


Казалось бы, ловить нам в этом педристическом хаусе нечего, но мы все равно остались там еще на два дня. Потому что, помимо баксов, кокоса и младенцев, мы очень любим комфорт. И не просто комфорт, а комфорт халявный.
Вставьте скрываемое содержимое внутрь блока!
А комфорта в гомо-коттедже было хоть жопой жуй.
Вот мы и сидели два дня поочередно то в сауне, то в джакузи, то в бассейне, то на биде.
Дуры, фигли…
Педики-стриптизеры, кстати, оказались неплохими собеседниками, и с ними было о чем поболтать в промежутках между бассейном и биде. Наверное, мы с Юлей тоже им приглянулись. Иначе, с чего бы они нас не выгнали сразу?
С тех пор мы твердо усвоили, что в стриптиз-клубах ловить нечего, а красивых мущщин хотелось до дрожи не скажу где.

И тогда мы с Юлией поехали на юга.
Юга эти находились в Феодосии, и, лежа на верхней полке в купе поезда, я старательно накидывала в блокнот с косорылым зайцем на обложке, план нашего отдыха.
Вкратце он выглядел так:
1) Посетить музей Айвазовского, и посмотреть все картины.
2) Съездить на Кара-Даг.
3) Купить маме бусы из ракушек, а сестренке соломенную шляпу.
4) Сходить на дегустацию вин.
5) Загореть как Анжела Дэвис.
6) Вы@бать одного мучачу. Покрасившее.
Последний пункт я, подумав, вычеркнула, ибо устыдилась.
И все сразу пошло не по плану…

В первый день своего приезда мы с Юлей свински нажрались крепленого вина, и в музей нас не пустили, потому что Юлю тошнило в пакет с абрикосами.
Тогда мы наплевали на культурно-духовное обогащение, и пошли гулять по набережной.
Гуляя вдоль набережной, мы с Юлькой то и дело натыкались на разных персонажей, предлагавших то взвесить нас, то измерить давление, то определить силу своего биополя, то нарисовать на нас дружеский шарж.
Мы, естественно, не могли пропустить всю эту развлекуху, и шумно взвесились на допотопных весах, наверняка скомунижженных из какого-нибудь местного санатория для сифилитиков.
Взвесились на брудершафт.
Я, Юлька, и пакет с абрикосами и блевотой.
Суммарный вес наш составил сто килограммов, и то, лишь потому, что это был максимальный вес на шкале. Наверное, мы все-таки, весили поболее.
Но все равно, ликуя и веселясь, мы пошли и измерили давление.
Давление у меня было хорошее, а вот у Юльки пониженное.
И, на вопрос бабки, которая принесла Юле эту ужасную весть, «Девушка, Вас не тошнит?» - Юлька вновь проблевалась в абрикосы.

Следующим этапом стало измерение наших биополей.
Одноглазый тощий мужик, одетый в портьеру на голое тело, пучил на нас глаза, и старался придать себе сходство с Копперфилдом.
Но получалось у него фигово.
Феодосийский маг простирал над нашими головами костлявые руки, тряся волосатыми рыжими подмышками, и вращал глазами:
- Положите руки на эти пластины! – вещал Копперфилд местного розлива, и совал под Юлькины ладони две железки с проводками, - Щас мой прибор измерит ваше биополе!!!
Фигевознаит, о каком приборе говорил этот Акопян в школьной шторе, но прибор этот мне уже не нравился.
И Юлька, поплевав на руки, отважно хряпнула по предложенным пластинам, а в ответ пластины хряпнули Юлю током, и она, чуть дымясь, упала на южный асфальт.
Маг вскричал:
- Вы видели? Видели это?! Какое прекрасное биополе у вашей подруги!!!
И при этом быстро-быстро запихивал свой прибор куда-то под свою занавеску. Даже боюсь предположить – куда именно…
Юлина тушка тухло лежала на асфальте, и, что самое страшное, ее не тошнило. А это плохой знак.
Акопян тем временем намылился смотаться, но был остановлен моей недрогнувшей рукой.
Точным движением хирурга, которым я всегда мечтала стать, но так и не стала, я схватила его за яйца, и ласково спросила:
- Ты где электрошок этот угнал, электрик хренов?
Копперфилд заволновался. Наверное, он не познал еще радости отцовства, и был в одном шаге от того, чтобы не познать ее уже никогда. Поэтому честно ответил:
- Я не знаю… Я наемный рабочий.. Я вообще не знаю че это такое.. но оно никогда раньше током не било…
Я легонько сжала магические тестикулы, и, с еле уловимой угрозой в голосе сказала:
- Я раздавлю тебе яйца, быдло. Ты меня понял, да? Если. Моя. Подруга. Щас. Не очнется. Я считаю до десяти. Десять… Девять…
На счет «Три…» Юльку стошнило.
Я ослабила хватку, и через секунду Акопяна рядом уже не стояло.
- Я блюю… - то ли спросила, то ли доложила Юлька, и заржала: - А ведь могла и сдохнуть! Гыыыыы!!!
Небольшая толпа зевак, предвкушавших приезд труповозки, и отбуксировку Юлькиного трупа в местный морг, обиженно рассосалась, и мы продолжили свой путь.

Следующей остановкой стал местный Репин, который за пять минут брался нарисовать наш с Юлькой портрет.
Мы сели на лавочку, обняли друг друга, и принялись лучезарно улыбаться.
Через пять минут Репин сдул с рисунка крошки карандаша, и протянул нам полотно…
С листа бумаги, формата А4 на нас смотрели два дауна в стадии ремиссии.
Я была дауном слева. Я опознала себя по бусам из ракушек. Почему-то у меня не было трех передних зубов, и не хватало одной сиськи.
Юльку нарисовали еще хуже. У нее не было зубов, волос, ушей, и обеих сисек.
Последнее, в принципе, было справедливым.
Репин широко улыбался, и требовал свой гонорар.
Первой очнулась Юлька.
Она сплюнула под ноги художнику, склонила голову набок, и ласково сказала:
- Мужик. Знаешь, какое у меня сильное биополе? Я током бью как электрический скат, блин. Вон, Лидка знает. – Тут я закивала и тоже сплющила харю. – А вот за такой пейзаж я тебе щас хряпну в твой мольберт ногой, а в твои щуплые яйца – током в двести двадцать.
И тут уже очнулась я:
- А у меня нету биополя. Зато у меня давление как у космонавта, ага. И твердая рука хирурга. Я тебя щас кастрирую, понял, да?
Репин понял все правильно. И гонорар требовать перестал.
А мы с Юлькой пошли дальше, изредка делая остановку, и разглядывая наш портрет.
И вот что интересно: он нам начинал нравиться!

Пройдя с километр, мы даже