перед собой и якобы ни к кому не обращаясь.
Вадим удивлённо смотрит на меня.
Я повторно опускаю глаза… «блядь… всего час знакомства, а я уже дважды напорол… не представленный бойцам, уже решения принимаю… идиотские… скрываю от ротного, но не говорить же ему всё, что происходит? Я сам должен… иначе кто же будет мне подчиняться, вечно всё докладывающему наверх мудаку??»
Но Вадим не с утра тут командует… он качает ситуацию и практически сразу вгрызается в Воробья.
- Ха... а ты чо думал?? Ты думал, что твою худую жопу кто-то будет прикрывать? Ты, Воробей, так меня и не понял тогда. Вопрос последний… запись в книге больных на Митыпова есть?
- Нет.
Вадим без всякого перехода лупит бойцу левой в печень. Это больно. Воробей, охнув, гнётся. Правая рука ротного открытой ладонью добавляет по открытой левой щеке чудовищной плюхой, звон от которой глушит даже меня. Воробей же просто падает - сначала на колено и правую руку, а там уже и вовсе встаёт на четыре кости. Вадим коротко размахивается и добавляет в рёбра ногой. Воробей хэкает и валится на бок, прикрывая руками голову.
Вадим делает шаг назад.
- Встать!!! Я с тобой ещё не наговорился, Санек, встать, я сказал, а-то я тебе щяс по телефону позвоню, чтоб ты меня слышал с первого раза.
( Позвонить по телефону… видел один раз в жизни… это пытка. Сразу оговорюсь, тот единственный раз, когда я в этом участвовал, привёл к срыву побега двух отмороженных якутов.
Всё просто… берётся телефон ТА-57... один проводок на правую, другой на левую руки приматываются скотчем… человек сажается на стул и фиксируется тем же скотчем... ноги к ножкам, руки к спинке… дальше крутится ручка вызова и по проводкам идёт ток…не 220, конечно, но тоже приятного мало… человек орёт… следов нет... информация льётся... на себе пробовал, и решил, что в плен не сдамся никогда…вот так… но я этого пока не знаю).
- Не… кх… не надо телефона… тащ капитан… бля буду… не повтортся… – Воробей встает, кряхтя и через силу.
- Да ладно… сколько я от тебя слышал уже это? Что ты мне доложил, когда я вошёл?? "Происшествий нет"… что на самом деле?? Спали? – Спали…
- Нам л-т Больжимаев…
Вадим неожиданно, скользящим шагом оказывается опять перед Воробьевым, и лупит ему берцем по пальцам левой ноги, оттаптывая их каблуком. Воробей вопит и опять гнётся. Двойной по ушам. За волосы и в дверь. Дверь открывается под летящим телом солдата, и Воробей вываливается из канцелярии. Вадим идёт следом, я за ними, конечно.
- Дневальный... лейтенанта Больжимаева ко мне...
На взлётке стоит 12 рыл, судя по всему, их вообще никак не интересует происходящее, пялятся прямо перед собой, хоть бы кто рожу повернул. В этой матрице двигаемся только мы и мухи под потолком, всё и все, кроме нас, мраморно неподвижны. Вадим проходит мимо сидящего и трясущего головой Воробья, попутно добавляя в голову с ноги, и идёт к строю… Воробей, словив подачу, валится навзничь, и я уже вижу кровь. Всё происходящее еле укладывается в башку.
- Шаботуков, – Вадим находит глазами давешнюю чурку, – где Митыпов?
- Нэ знаю, товарищ капэтан.
- Ну, так узнай… тебе 10 минут времени, и Митыпов тут… - Вадим уже обводит взглядом строй. – Если кто знает, где он, то рекомендую помочь Шаботукову… Построение через 10 минут с Митыповым... или без него, но уже в гондоняках (гондоняки – озк... химзащита... её надевание - предвестник полновесной жопы и заёба).
- Разойдись... – Вадим поворачивается к поднявшемуся на ноги Воробью... последний удар частью угодил в лицо... кровь из носа в две дорожки.
- Ой, батюшки-матушки, - всплёскивает руками в притворном ужасе ротный. – Саша, что с тобой?? Ты упал? А ну-ка, пошли умываться в туалет…
Воробей прекращает смотреть на кровавые разводы, перепачкавшие его руки, и чуть пятится. Вадим стоит метрах в пяти и гадко улыбается. Воробей шарит глазами, и натыкается на меня, я в двух шагах на выходе из канцелярии, возле тумбочки…
- Суууууууукаааааа… - Воробей кидается на меня, как ему кажется, виновника всех его нынешних несчастий.
Дальше действую на автомате - шаг с линии атаки, захват плеча и помощь в продолжение движения, пропуская его мимо себя. Мы впечатываемся в тумбочку. Сначала Воробей, а следом, в него плечом, уже я. Отпускаю его, отскакиваю, и в это момент ротный уже возле нас, отрывает Воробья от тумбочки левой, и по всем правилам с маху подаёт с правой в бубен. Воробей ломается в ногах и падает, как подкошенный… (первая челюсть, которую при мне вынесли в роте).
- Дневальный, воды…
Балагур срывается с тумбочки и мчится в сортир.
- Ну, чо встали, бойцы?? Цирк? У вас осталось девять минут, – ротный опять повернулся к рабкоманде... Те, не сговариваясь, ломятся к выходу.
- Чего это он так на тебя? А? Алексей?? – Вадим задаёт вопрос почти шепотом. Ледяным шепотом.
- Да там, в сортире… в общем, коноплю с молоком нашёл я там... а этот…просил...
- Понятно...
Воробей начинает выть… «уууууу...кх...ааа...ыыыы…»
- Во… живой… чё-то я переборщил, – бурчит Вадим под нос. – Дневальный, отставить воды, – громко добавляет он… – Воробьёв – встать.
Воробей, окончательно сломленный и отпизженый, начинает вставать.
- Иди, умойся, и через пять минут в канцелярию...
Солдат, держась, кажется, за всё тело, постепенно поднимаясь, начинает движение к сортиру на полусогнутых. – Замятин, помоги ему…– из сортира, как чёртик из табакерки, вылетает Замятин и подхватывает Воробья. Мы с Вадимом провожаем их глазами, и, как только они скрываются за дверью, Вадим подходит ко мне.
- Алексей… если ты будешь врать мне, как Батон, я тебя просто отмудохаю… я предупредил.
Я пытаюсь что-то ответить, но он прерывает меня жестом.
- Значит, щяс иди поешь и переоденься, часа–полутора тебе должно хватить... потом сюда. Чую, надо нам с тобой побеседовать… вдумчиво.
- Товарищ капитан...
- Кру-гом! Шагом марш, лейтенант… не видишь? Я занят. – Вадим направляется в сортир, а я из роты на хуй.
Меня грызёт неправильность и сюр происходящего. «Воробей - урод… но не до такой же степени… Ротный прав везде, но он же сумасшедший, блядь. Такой ведь и вправду отпиздит за какую-нибудь хуйню…» На душе кошки скребут. «Не успел начать службу, а уже… похуй… буду, блять, драться... хоть генералиссимус, блядь... я себя пиздтить вот так не дам… во попал-то... ебаааааать» - я отдаю себе отчет, что это отчасти бравада перед самим собой. Прокачиваю раз за разом произошедшее.

Больше ничего примечательного до убытия в бригаду на учения не происходит, если не считать того, что дежурный по батальону Бато Бальжимаев так и не отыскивается до нашего отъезда (Вадим играет желваками и зло хмыкает, ни к кому не обращаясь... «Ну, вольному воля…», что звучит как «пиздец котёнку»), а рядовой Митыпов, прибывший из кочегарки от своих друзей, опиздюливается, но уже без моего участия и не с такими фатальными последствиями.
Да на плацу под солнцем охуевает в ОЗК солдат Воробьёв со сломанной челюстью. Как он запихнул свою разбитую морду в противогаз – загадка природы. Вадим только рукой махнул.
« Челюсть зафиксирована – дальше