Но она чото биззвучно орала, паэтаму мне ничево не аставалась как принять навагодний падарок таким, какой он есть.

Ебал я ейо сночала в пизду. Славная была пизда. Раскошная. Только вот волосов пачиму-то на ней не было. А потом я стал йебать ейо в жопу. Ни панравилось. Жопы у царь-дивитс видать узковаты, не то, что у Груньки майей. Грунька в этам атнашении лутше гараздо. Патом, после жопы, я хател атйебать ейо в рот, но сучка извернулась и принялась сйобывацца. Тут я понял, что это тригановый приход такой был, что это нихуя не царь-девитса, а пришлось мне йебать ведьму как минимум.

«Пацаны!», - кричу, - «Ведьма!». Но Ромик уже и без миня разобрался чо к чему. Кагда я выбежал на улецу, с видом заправского чинганчгука он вынимал из ведьминой спины тапор. «Я ейо ибал», - гордо заивляю. А Виталег мне: «Да ты чо йоптваю! Типерь тибе придецца хуй мыть с мылом, иначе атсохнет вапще!». Я в ужосе: «КАК?! Йобаныйврот! Ниужто? Да ну нахуй! Этава ниможет быть!», - говорю, - «Да, ниужели мой хуй типерь придецца мыть с мылом пастаянна?!». Виталег заржал: «Да не сцы! Это шутко!».

Я расслабился, но зотаил абиду на Виталега. Тоже мне друк называецца, бля. И пашол лепить снигавика дальше. У нево как раз нихватало ручек, глазок, ротега и носега. Ручки я сделал из страшной чорной ветки, што нес в своих малиньких карявых капытцах чорный бигимотек. Вместо ротега йа засунул серую мабилу. Она инагда приливалась ацкими агнями и пела песенки про джынглбелс. Очень па-навагоднему палучилось. С носегом мне помог Ромка, принеся откудато большой лохматый хуй. Вот это я панимаю друг, бля! Фсигда паможет.

****

Когда Дарья Павловна проснулась, солнце светило во всю. Первым делом она вспомнила про ту странную парочку, решившую отметить Новый Год у неё на турбазе. «Надо пойти спросить, будут продлевать или нет», - решила она и, накинув тулуп, вышла на улицу. Снег ярко сверкал и переливался. Погода стояла по настоящему новогодняя.

Не обнаружив гостей в домике, она направилась в баню, по пути очень удивляясь - дрова то должны были давно кончиться. Холодновато нынче в бане. Но удивление на лице сменилось гримасой ужаса, когда она увидела, как на снегу, слегка припорошенные, лежали два трупа, в лужах замерзшей крови. Труп парня был покрыт множественными порезами и фекалиями. Девушка лежала лицом вниз, но было видно, что шуба надета на голое тело.

Дарья Павловна стремглав кинулась к себе в сторожку, чтобы вызвать милицию. А вслед ей смотрел снеговик с половым членом вместо носа. А смотрел он глазками. Голубыми Анютиными глазками.

udaff.com