Я помню, очень давно я встретил впервые эту прекрасную маленькую девочку. Она жила в нашем с братом доме. Гуляла в нашем с ним дворе. Мы все вместе учились в школе.
Я дарил ей подарки на восьмое марта, смущаясь стараясь не смотреть в ее светлые как небо глаза. Она застенчиво улыбаясь дарила мне открытки на 23 февраля, подписанные ее твердым и крупным детским подчерком… Я ходил к ней на дни рождения, она часто звонила мне… Мы были друзьями. Смейтесь если смешно, это было именно так. Она всегда была жизнерадостной и веселой. И наверное поэтому она всегда очень нравилась мне. Каким тогда был для нее я мне не известно. Я не успел спросить…
Шло время, мы как-то слишком быстро выросли, и все для нас стало другим. Я помню ее на нашем выпускном балу. Ее полные света и радости глаза, ее улыбку, смех. Ее единогласно выбрали Королевой Бала. Красоту, скрывающуюся в сердце невозможно спрятать, а глаза людей очень трудно обмануть…
Мы окончили школу, наши дороги разошлись. Но мы продолжали звонить друг другу, иногда встречались , делится тем что радовало и наболело, мы делали это без стеснения, мы всегда слишком хорошо понимали друг друга. И хотя мы довольно редко виделись, эти чувства не изменялись, они всегда жили внутри нас. Именно потому я знаю, как все это началось.
Тот что был с ней рядом тогда сказал ей однажды, словно между делом .
- Кать мы тут с Андреем тебе привезли немного. Везли через весь город, попробовать не хочешь?…
Я не знаю, о чем она думала в тот момент, знаю только, что она спросила у него в ответ:
- Покажите-ка мне, как вы это нюхаете…
И Катя попробовала.
Мир вокруг приобрел другие краски, все стало другим. Человеку, не касавшемуся его, этого никогда не понять. Объяснять это бесполезно, все равно, что пытаться объяснит камню, что у него есть душа. Что он живой, что он умеет летать. Я встретился с ней в то время всего один раз. Я не сразу заметил ту сильную перемену которая произошла, хотя я разумеется все знал. У того с кем она жила, не было проблем с тем, чтоб достать. Что-то было тогда в ее выцветших усталых глазах, точнее говоря чего-то уже не было. Я вспомнил, какой она была раньше до того как все это началось, как она выглядела, когда была счастлива. И понял, что в ее глазах стало пусто, там ничего не осталось.
А значит стало пусто в душе. Это нельзя увидеть, но почувствовать можно всегда. Никто не отнимал у нее счастья, никто не делал ее жизнь хуже, никто не издевался над ней. В той пустоте что воцарилась внутри нее тогда не был виноват наркотик. Не были виноваты те люди которые были с ней рядом, ни те кого рядом не было. Она была виновата во всем сама, и она прекрасно это понимала. Глаза ее погасли. Так гасли иногда жаркие и полные радости, летние дни детства. Через пол года после той нашей встречи, Кати не стало. Я помню, мы с братом стояли в ее комнате во время поминок и смотрели на ее портрет, на стене. Его нарисовал я довольно давно, а он его подписал, и мы вместе подарили его ей. Мы стояли очень долго, не знаю, почему в рисунке нет и не было ничего особенного. Потом Леха вздохнул и взглянув на меня сказал, слова смысл которых я не смог тогда понять. Он показал пальцами что-то сравнительно небольшое, как коробок спичек, и грустно произнес.
- Длинна дороги.
Потом покачал головой отвернулся и снова молча стал смотреть на ее портрет…

udaff.com