прошу тебя, не уходи далеко.
Игорь бросил короткий, полный беспокойства взгляд на Таню, с надеждой взглянул на доктора, и, совершенно молча, вышел за двери. Андрей Владимирович тяжело вздохнул, вынул из кармана очки в золотой оправе и, повертев их в руках, спрятал обратно.
- Таня, расскажите мне, пожалуйста, когда все это… началось?
Она посмотрела на него, взгляд ее был осмыслен, хотя и по-прежнему полон боли.
- Сразу после того, как мы похоронили Оленьку с Кариной, Игорь,… он,… словно уснул. Его перестало интересовать вообще что-либо. Он забросил все: дела, бизнес, друзей. Все в его жизни перестало существовать.
Доктор спокойно кивнул, продолжая слушать с предельным вниманием.
- Я думала,… мы думали, что это пройдет. Со временем. Но так продолжалось несколько месяцев. Он почти ни с кем не разговаривал, практически не ел и совсем не спал, - Таня замолчала, собираясь с силами, - И вот, пару дней назад, мы решили, что произошло чудо. Я проснулась утром, а он совсем как прежде смеётся, шутит, дает распоряжения, звонит партнерам. Только потом... потом я услышала, как он говорит по телефону… с НЕЙ. Он сказал мне, что завтра ОНА прилетит вместе с Оленькой, и спросил все ли готово. Потом это повторилось снова, на другой день и сегодня опять. Я сразу позвонила вам. Самое страшное, что теперь он по-моему действительно говорит с ней. Понимаете? ГОВОРИТ.
Андрей Владимирович не проронил ни слова за все это время. Они еще очень долго молчали. Наконец он тихо, совсем тихо сказал:
- Таня, я врач. Мне не пристало говорить подобное. Но я, кроме всего прочего, еще и ваш друг. Разум порой играет с человеком в страшные игры, и кажется, что уже никто и ничто на этой земле не заставит вас поверить в правду происходящего. То же самое можно сказать теперь и про него. Просто воспринимаете вы это совершенно по-разному. Разум его в одночасье помутился, и теперь единственный способ его вылечить - это убедить его в том, что его жена и малютка-дочь сгорели дотла в груде железа в то самое утро. Возможно, мне никогда не удастся этого сделать, - он снова очень надолго замолчал и зачем-то опять достал свои очки. Потом он сказал совсем уж невероятные для врача слова:
- Но, может быть, это будет и к лучшему. По крайней мере, он не будет каждый день переживать это снова и снова, как вы и я. И… Таков уж закон потери рассудка!
Санитары в серых плащах тащили Игоря к выходу. На лице у одного созревал полноценный синяк, и виднелась приличная ссадина. Другой отделался только порванным воротником. Игорь кричал и пытался вырываться. То, что делали эти люди, сейчас, было полным безумием.
- Прекратите! Прекратите! Что вы делаете? Я не сумасшедший! Отпустите, мне нужно быть в аэропорту. Пустите меня! Вы сами обезумели! Вы!…
- Игорь, ты болен. Мы постараемся помочь тебе. Не стоит сопротивляться - будет только хуже. Не заставляй меня прибегать к помощи лекарств, - Андрей Владимирович говорил спокойно, но в голосе его чувствовался металл.
Татьяна осталась в гостиной: наблюдать за этой сценой у нее попросту не хватило бы сил. Игорь уговаривал доктора, сопротивлялся, пытаясь убедить его в том, как же сильно они ошибаются. Санитары, тем не менее, неумолимо продолжали тащить его по коридору к парадной двери.
Внезапно кто-то поспешно открыл дверь ключом: на пороге в летнем утреннем свете, заглядывая в полумрак коридора, стояла Карина. На плече у неё висела небольшая сумка. Карина держала за руку маленькую Оленьку, которая от нетерпения увидеть папу не могла устоять на месте.
- Что тут происходит? - голос Карины резал сознание словно бритвой, отделяя, наконец, реальное от вымысла и правду от болезни, - Игорь, почему ты не встретил нас, как обещал? Что тут у вас творится, Господи Боже? Андрей Владимирович?
- Папа!?…

udaff.com