листовки «Спортмастера» приглашали на работу продавцов, консультантов, экспедиторов).

Увлечённый анализом маршруточной деятельности своих коллег-криэйторов, я совершенно, абсолютно, напрочь пропустил момент, когда вошла Ясноглазая.

Заметил только тогда, когда она, подсобрав полы плащика, села напротив меня.
Сначала даже не понял, как она хороша – дикий безумный контраст с маршруточным населением - ну, типа, как если бы в макдональдовском меню появилось бы фуа гра какое-нибудь. Чего не ждёшь, то не сразу и заметишь.

Чуть выше среднего роста, каштановые волосы, точно очерченное лицо, светящаяся нежная кожа и нервный тонкий вырез ноздрей.
И глаза.
Ясные глаза. Внимательные.
И коленки. Прямо напротив меня. Обтянутые джинсами, но отлично через ткань просматриваемые и понимаемые. Прекрасные овальные коленки.
Сколько ей лет?
Где-то двадцать семь-двадцать восемь. По внешнему виду даже 24-25, но по глазам – к тридцатнику.

Быстренько освежил традиционную презентацию знакомства, пробежался по ключевым пунктам, скорректировал на необычные условия обстоятельства места…
- Прошу прощения, хочу у Вас спросить…

С неподдельным отвращением зрачки её расширились, она поднесла руку к лицу. Ну да, ну да, перегарчик по салону дунул, как африканский самум.
Даже тётка повернулась с переднего сиденья.
А Ясноглазая осмотрела меня с ног до головы( я вместе с ней прошёлся глазами по мятому свитеру, небритой складчатой пиццеобразной отёчной морде, мешкам под рачьими глазами – один из них красный. «Мистер Похмелье-2007», чего уж там. Хоть под душ встал. Побрезговал, дурак, розовым станочком - побрился бы хоть! …А если б стал бриться, на эту маршрутку бы не сел!), открыла сумочку, вытащила пастилку, положила в рот и, резко толкнув меня глазами, чуть поджала губы.
Как из списка вычеркнула.
Субъективно я рассвирепел, конечно, но объективно аплодировал. Не стала демонстративно отворачиваться, фыркать носом, пересаживаться боком, одёргивать плащ – все эти женские боеприпасы из арсенала «Презрение и Уничижение».
Просто вычеркнула и всё.
Тонко очерченной линией.

Я заметался.
Внутренне, в смысле, заметался.
Сучья маршрутка лязгала и дребезжала, как сумочка с инструментами на раме детского велосипеда. Задние двери стягивал ремень с замком. «При эвакуации расстегните ремень…» машинально прочитал на наклеенной бумажке. «При эякуляции…»
Что ж делать?!
Замызганный наш экипаж, завывая движком, вывернул на мост, я узнал место. Это Марьинский мост. Скоро метро.
Чёрт, чёрт, чёрт!!!
Я даже не думал, что такие женщины существуют помимо кинофильмов и снов, не то, что садятся в маршрутки!

Я поднял глаза, она смотрела на меня. Вернее, сквозь меня, в окно за моей спиной.
Попробовать ещё раз?
Да нет, бессмысленно. Видно, что характер сильный, не отворачивается, готова так откомментить, что тошно станет.
Чёрт, и визиток нет с собой.
Хоть бы визитку всунул бы, показал бы, тыча пальцем: «Я не такой, нет-нет! Я не из маршрутки! Я – другой! Я – криэйт-директор!»
А она бы спросила: «А что такое – «Креатив-директор»?»
А я бы сказал: «Ну, например, представьте себе, что мы сидим в ресторане... А хотя, зачем представлять? Давайте сядем в «Пармской обители», есть там такое уютное местечко у ручейка…»
А она мне…

Нет, безнадёжно. Не стоит и соваться.

Маршрутка даже для трезвого и свежего криэйт-директора – не место для знакомства. Пассажиры маршрутки – пыльные винты-саморезы большого города - не имеют права на вольности типа непринуждённого знакомства с интересными женщинами.
Для этого есть клубы, фитнесс-центры, рестораны, галереи и презентации. Перформансы ещё.
Если она каждый день на этой маршрутке ездит, подскочу завтра в 8 утра и буду ждать. Появится, приглашу подвезти.
В машине проще знакомиться, чем у ремня с надписью про эякуляцию.

Почему ж я не заметил, как она вошла?! Можно было бы легко понять – это её ежедневный маршрут, или эпизод, случайность?
Рисковать нельзя – приеду завтра, а её нет. Мало ли – сломалась машина, муж не подвёз, едет из гостей…
И не встретишь больше никогда. Большой город, людей таскает, как камушки морской волной на берегу, не найдёшь.

Я снова поднял глаза.
Гордая посадка головы, спокойное лицо. Не самодовольное, не с гримаской презрения к окружающим, такой частой у красивых женщин, а спокойное, чу-уть ироничное. И нервный чувственный вырез ноздрей. Такая не будет пристанывать, как опоенная лошадь: «О-о!! Да!! Да-а!!», с такой – как в воду с шестиметрового трамплина – нырнул и плыви, пока дыхалки хватит.

Голова уже не болела, только в висках постукивало; рот не открывал, чтобы не выпускать наружу алкогольный самум. Мышцы напрягались и подёргивались, то ли от нервного напряжения, то ли от желания прикоснуться к Ясноглазой, обнять её, потрогать. С похмелья стоит вообще как у антилопы-гну.
Показалось метро.

Про метро я даже не думал, это уж совсем мудаком надо быть, чтоб тащиться за женщиной в вагон, и пытаться её заклеить в подземном завывании, давке и потной толкотне.
Я представил себе, как, цепляясь за поручень, нависну над Ясноглазой и дыхну на неё энергетическим бодрым коктейлем «Туалетный утёнок». Джин+пиво+шампанское-креветки-блевотина+полторы пачки сигарет – ничего так рецептурка.
Да нет, детский сад.
Я так в девятом классе по метро мотался, демонически пронзая долгим взглядом интересных девчонок – сначала в вагоне, потом выходил за выбранным объектом, долго шёл следом (потихонечку онанируя через карман).
Был полностью уверен, что вот сейчас, она, зачарованная моим пристальным вниманием, ринется ко мне знакомиться, стаскивая на ходу трусы.

Гыгыкнул, вспомнив себя пятнадцать лет назад – «варёнки», майка с «Алисой» и потные турецкие кроссовки. Не помню – туфли «инспектор» тогда были, или позже…
Не помню.
Но свои безумные, налитые спермой глаза и круглосуточно торчащий хуй помню отлично.

Решение пришло, когда маршрутка начала тормозить.
Пассажиры, сгорбившись и толкаясь, загоношились у выхода. Я, вскочив перед Ясноглазой, дёрнулся к дверям, остановился, загородил ей проход и, не глядя в её сторону, принялся обшаривать карманы.
Суетливо и беспорядочно.
Выдыхая «Туалетным утёнком».
Все уже вышли, только какая-то чудовищная баба-сумоистка корячилась в дверях, нащупывая ногой порожек.
- Вы извините…мобильный куда-то…где же он…, чёрт.., - я перегнулся и заглянул под своё сиденье. – Нету…А – не могли бы Вы…это…наберите мне со своего…мой запищит… найдётся…а то…, - я снова выдохнул.
- Говорите номер, - сказала она, глядя в сторону. Так нищим подают.
Не фига себе! Сработало.
- Восемь девятьсот шестнадцать…
Телефон запищал, я рассыпался в благодарностях, освободил проход, проводил взглядом бежевый плащ до метро.

Такие серьёзные умственные и психические нагрузки не прошли даром – только вылез из маршрутки, опять накатило, аж посерело в глазах, покрылся липким потом. Я как-то отделился от толпы, завис над заплёванным асфальтом, сердце сделало несколько сдвоенных ударов с провальчиком.