Вы товарищи, не ахуели туд пра Новый гот писать, скаты? Отмечал он, блядина, ебался, как сцуко слон, сжог нахуй бороду дет Морозу, атпиздил ментоф и пракурора. Вы бля все выдумщики нах. Разве можэт русский чилавек помнить каг он фстретил этот ебучий новый гот нах? Да хуй. Не можэт. Часам к девяти бальшинство люду ужэ накочегариваецца в полную лепёшку. Я нах так ваще сцуко за неделю начинаю колдырить. Привыкаю. Чтоб на Новый год шлёпанцы не откинуть. Помню всё дисятисекундными атрыфками. А вы блять туд пишите хуйню нереальную. Я лично более-менее начинаю саабражать числу к пятому января сука. А некатарые ещё пишут, как они паебались. Смиюсь вам в лицо. Ктож на новый гот в состоянии ебаца?

Вот я сейчас вам правду-матушку рубану в ваши атравленные грошовой фантазией мазги. Открою сцуко секретные архивы. Хоть мне это и тяжело, так как не помню нихуя. И так как саму фстречу Нового года я не помню ваще, то расскажу про то как на работе рас отметили. В опщем слушайте и не пирибивайте.

Конечна в стройуправлении карпаративака, это не то что в офисе. Это намного готичней и экстримальней ёбана. Паэтому я должен для начала познакомить вас с действующими пирсонажами таво беспизды ракавова вечира. Итаг:
Пиранья (Михаил Степаныч)– наш мастер. 18 лет сидел где-то пад Магаданам за разбой и грабежы. Сохранил о том месте добрую память, один единственный зуб и запускающийся когда ему вздумаецца мочевой пузырь. Характер у ниво скажу очень мягкий, но когда сука ругаецца ваще нихуя нипонятно, А чо Пиранья спросите вы. Так у этой милой рыпке зубоф дахуища и фсе сука мощные и острые, а у этого долбона один и тот скоро вывалицца к хуям.

Эдик – ваще ебанутый тип. Нервный ёбана. Худой, малой, задиристый, лезущий в каждую пизду гандон, к тому жэ щитающий сибя Напалионом (не тортом). Началось с того, что все стали называть его Пэдик. Только букву «п» каг бы нивнятно произносили. Эдик бесился, но сделать нихуя нимог. Хуле дрыщ-то мелкий, пятиклассник и то наверное ушатал бы его.
Кароч раз к нам паступил какой-то даун с ПТУ. Типа практика. Ну и бля услыхав такое дело, тожэ начал называть Эдика - Пэдиком. А практикант хуле здоровый, как кабан. Спарцмен. А Эдик наш в пуп ему дышал. Или дажэ ниже. Ну и затаил наш Эдик на этого гандона злобу. И как-то раз, когда протекал мирно абед, слышим сцуко дикий, нечеловечиский крик этажом нижэ. Так кричит самка слона в придсмертной агонии. Хуярим всем табором на пасматреть и видим такую нах вышыбающую мозг картину.
К крюку на потолке привязана верёвка. На верёвке привязанный за ногу висит практикант и истекает кровью, как свинья на бойне. Рядом стоит Эдик с ебенячим резаком и на пузе у казла выводит сваё имя. Причом арёт громче чем подранок.
- Запомнил сука!!! Эдик!!! Запомнил сука!!! Эдик!!! Запомнил!!!
После этого все как-то резко перестали коверкать его имя.

Африка – туд всё просто. Чувак из средней Азии. Чорный. Поэтому Африка. Имя непроизносимое ваще. Или таджык или узбек или…кароче вариантоф дохуя. Безобидный, до тех пор, пока не назавёш его козаёбом или там чурбаном зачуханным. Тогда обижаецца и может зарезать нахуй. Наш сука баевой таварищ Гена Маркович, очень близко ощутил дыхание смерти, когда прохадя мимо Африки, бросил небрежно «работай жывее черномазый или ослица твоя вчера закаканое очко не подставила?». Африка неспеша поднялся. Отряхнул штаны. Немного задумался о вечном. Когда Генчик уже было отправился па сваим делам, сорвался с катушек.…Скажу, что врачи насчитали у Гены многочисленные переломы рёбер, сотрясение мозга, огромную гематому на лбу и…18 укусов. Они всерьёз хотели делать прививки от бешенства, когда им всё-таки объяснили, что кусал человек.

И вод 30 декабря сидим мы дружной сомнительной кампанией в нашем строительном вагончике. Я, собственно, Пиранья, Эдик, Африка и жарим не по деццки водку. Керосиним её радимую так, чтоб ей мало не паказалось. Мстим ей за все наши беды. И вот когда мы достигли состояния «табуретка» (сидим как прибитые к стулу и встать не можэм) своё веское и беспезды роковое слово берёт Пиранья.
- А фто флоптики, не фыдвинуца ли нафей друфной кампафке в кафефку? А то как фуки фидим ёпта.
Пака расшифровали текст, осилили ещё по двести.
- Ахуеть – заметил Африка и начислил ещё.
А ещё, забыл сказать. Пиранья всегда трезвый. Только 350 пьёт, а потом сидит слюну глотает. Если норму переберёт, всё пиздец, обсыкаетца. Мачевой Пираньи, измученный Магаданом, может непроизвольно запустицца в любой мамент. Тогда интересно наблюдать, когда у него неспеша темнеет штанина и штыб стаит такой…характерный. А нахуя оно такое нужно? Вот и сидит старичок. Постицца.
- А чо правда пацаны – неожиданно оживился Эдик. – Сидим шо бляди в этом свинарнике и ужираемся. Нимогу больше. Хочу свежим воздухом дышать.
- Вийди наулицу и диши скока влэзит – посоветовал Африка.
- Да бля надышался, хватит. Пиранья прав. Идёмте в кафе. Посидим как люди. Девки там…официантки. Деньги есть хуле. Выебем блядей можэт, пизды дадим каким обмылкам. Фспомним молодость.
- Поддержую – пьяно икнул я. – Тока в кафе таких синяков всё равно не пустят. Наливай.
Эдик вскочил и чуть не опрокинул едва начатую бутылку. Это мы бы ему врядли простили.
- Так всю жизнь…в дерьме…в этой кануре… - начал захлёбывацца он.
- Ладно угомонись – посоветовал я. – Щас чо нибудь придумаем.
Думаю, надо идти. Вдруг поебацца перепадёт.

Кафешка находилась в километре от нашей стройки. Мы запаслись горючим и не спеша, потоптали в сторону кафе. Оттуда, нарушая зимнее безмолвие, пробивалась весёлая музыка.
- Гуляют люди – позавидовал Эдик и ускорил шаг.

Перед кафе мы абнаружили скопление иномарок. Внутри полным ходом гремела чья-то карпаративная вечеринка. На пороге стояли разодетые люди и курили. Я подошол к одному чертогану с виду вроде, как охраннику.
- Слы брателло, чо тут ваще за движуха? Места свободные есть? Тёлки присутствуют на предмет ебли? – спросил я и качнулся.
- Нема братан – добродушно ответил он – у нас тут юбилей и новый год заодно…организацыя выставляецца. А вам чо зависнуть негде?
- Ага – уныло кивнул я. Идти обратно не хотелось. Такой облом блять.
Я подошол к товарищам и объяснил ситуацию.
- Я фичас фсё улавжу – отозвался Пиранья и двинулся к охраннику.
Ну думаю, пиздец. Когда Пиранья чото улажывает, то можно смело идти домой. Вернулся грусный.
- Фто за люди? – посетовал он нам.
И тут неожиданно Африка взял инициативу в свои руки.
- Идьом блять – решительно высказался он и затопал к чорному как и сам входу. Странный он ёбана.
Там на пороге в белом халате, стоял и курил, такой же таджик, как и наш Африка. У нас затеплилась надежда.

Через три минуты мы вошли через чорный ход этой рыгаловки в главный зал. Зашли и стопорнулись.
- Ебать мои седые пятки. Пидары – сдавленно прошептал Эдик.
- Эбааать – отозвался Африка и куда-то катапультировался.
В зале были одни мужыки. Но только меньше всего в жизни они походили на пидаров. Огромные ряхи, перебитые носы, волевые подбородки. Пиджаки неряшливо и как-то неуютно сидящие на них.