- И царь поднялся, совершил омовение и воззвал к великому Аллаху с правдивым намерением, а потом он призвал свою жену на ложе и познал ее в это же время, и она зачала от него…
- Стой, стой! Что за хуйня? Что значит познал? – Запротестовал Шахрияр. Что ты целку из себя корчишь? Вдул царь жене, так и говори.
- Ну, вдул. – Скромно потупив взор, ответила Шахерезада.
- Вот, видишь? Уже лучше у тебя получается. Давай дальше.
Шахерезада вздохнула полной грудью, и проговорила скороговоркой:
- А потом они поссали друг на друга, и жена отсосала у него…
- Класс! Вот это уже совсем другое дело!
- Правда? Вам нравится? – Спросила красавица, и подняла свои прекрасные глаза на царя.
- Да ну нах! Говнище и паибень. Просто ГАВНИЩЕ И ПАИБЕНЬ! Точнее не скажешь. Сколько можно? Всё из тебя надо клещами вытягивать. - Поморщился Шахрияр, дыхнул на перстень, протер камень широким рукавом, полюбовался с минуту на его сияние, и продолжил:
- Вот у вас, свет моих очей, царь Юнан, покрыт оспой. А между прочим, темка оспы не хуя не раскрыта. Ни про гной, ни слова не сказала, ни про нарывы там, или чесотку. Хуета, ваш рассказ милая, поэтому завтра с утра, будьте любезны, головушку на плаху, и ниибёт!

Шахерезада нервно дёрнула плечиком, и как бы невзначай, типа случайно, ножкой так лягнула, и в разрезе её одежд показалась эта самая стройная ножка. И молчит, сучка. Затаилась, и ждёт. Ждала не долго. Шахрияр на красавицу посмотрел, хуй с ним, думает. Ебать уже не буду сегодня, пора делами заниматься. Хотя и хочется очень, хороша эта последняя жена, да и пиздеть складно умеет. А шероховатости в сказках выправить можно. С этими мыслями, Шахрияр подвинулся сзади к рассказчице, просунул свои руки ей подмышки, и помял её упругую грудь. Оставшись доволен тактильными ощущениями, султан сказал:
- Ладно, хуй с тобой. Живи еще до следующего утра. Но ужо смотри у меня, если снова хуйню расскажешь, пизда тебе. Секир-башка, ясно?
- Ясно, хуле. – Уныло ответила красавица.

Слоны уж просрались небось с утра, надо парад слонов принять. Да визирю пиздюлей отвесить за вчерашний рахат-лукум. Свежий, свежий, блять! Сэкономил сволота, на султановом желудке. Срался весь вечер вчера. Потом гостей принять, и всех дел. Впрочем, гости пусть в пизду идут, я лучше пораньше в опочивальню пойду сегодня.

***
- Ну, давай, хорош валяться. Придумала чего ни будь стоящее? – Спросил Шахрияр, поднимаясь на ложе. Шахерезада отвечает, что мол, придумала и может продолжать. И когда наступила ночь, она продолжила:
- Надо отметить, что Будур была нежна и прекрасна, как цветок розы…
Шахрияр поморщился, замахал руками, и сказал:
- Опять за своё? Говори по человечески. Если тёлка пиздатая, то так и скажи, пиздатая мол. А ты, цветок, цветок.… На хуй мне эти аллегории? Я себе сам домыслю, как роза она была или как кактус… давай дальше, хуярь.

И Шахерезада продолжала:
- Визирь боялся, что кто ни будь, может лишить её невинн... ой! Не то сказала… выебать её, и повесил на дверях дочери колокольчик. И приставил к её опочивальне евнуха, и велел ему не спать. А к евнуху приставил говорящего осла, что бы уже совсем точно быть уверенным, что дочь его никто не… выебет. Да, именно не выебет. Нормально?
- Спрашиваешь? Давай, не тяни резину, что дальше было?
Шахерезада заёрзала от радости на подушках, и продолжила, уже смелее:
- И вот наступила ночь. У Будур чешется всё, хуле, девка в самом соку. Она евнуха зовёт, и говорит, нет ли у него огурчика там, или кабачка, необходимого размера. И показывает, размерчик наглядно, руками так разводит. А руки сами в стороны расходятся, всё шире и шире. Таких нет, отвечает евнух. Да и попадёт тебе девка от отца за дефлорацию, пусть и овощную. Но я, говорит евнух, знаю способ, чтобы и жемчужину твою оставить не просверленной, и удовольствие получить. Это как, спрашивает Будур. В этот самый момент в спальню просунулась рожа осла. Смотрит осёл, прислушивается, и глазки свои щурит так, хитро. Щас, говорит евнух, ослом займусь и приду.

Вышел из опочивальни, насыпал овсу бобов в миску, и говорит, мол жри давай, сволочь вислоухая. Ночь длинная, хуле натощак пизду сторожить. Осёл пожрал, и в сон его потянуло. Он бобов отродясь не вкушал, только солому, ну или хлебушка там, по праздникам.

Осёл задремал, а евнух, сняв тихонько с дверей колокольчик, засунул его за пояс и в спальню к Будур прошмыгнул. Давай, говорит евнух. Покажи предмет, жаждущий сладострастия. Будур, сбросила одежды, и явила миру свою пизду. Да, говорит евнух, хороша, бесспорно. Ну, ложись давай, посмотрим, что можно сделать. Царевна легла и ножки раздвинула в разные стороны. Евнух тут и говорит, что мол хочу тайну сохранить, поэтому давай-ка красавица, на глаза твои прекрасные повязочку пристроим. Царевна на все условия соглашается, только говорит поскорее бы. Евнух припал к Будуровой промежности, и давай отлизывать что было сил и умения. Царевна стонет, евнух в раж вошёл, и наяривает. Тут царевна и говорит, всё это прелестно уважаемый, но я бы хотела для полноты ощущения и внутрь что ни будь употребить. Евнух подумал с минуту, и отвечает, что для внутреннего использования имеет в наличии некий девайс. Щас, говорит, один момент, и к ослу бежит. Жывотнае спит себе, после бобов слюни распустил, улыбается во сне. Евнух растолкал осла, тот зенки открыл, смотрит, колокольчика нет на двери. Он запаниковал, блять, говорит, пиздец теперь мне. Убьёт хозяин. Евнух его успокоил, не ссы, говорит. Это сон, понимаешь. Осёл не верит, башкой трясёт, чуть не плачет от горя. Тогда евнух подводит осла к миске и говорит.
- Смотри, паскуда ушастая. Видишь что у тебя в миске? Бобы! Ты когда ни будь за свою жизнь бобы жрал? Нет? Вот то-то и оно, блять. В лучшем случае овса давали. Так что, сон это. А во сне всё можно, даже то, чего нельзя. А теперь дуй в спальню, там царевна заждалась тебя уже.

Осёл заглянул в опочивальню, а там Будур на шелках раскинулась, трогает себя за пизду, и стонет. Приди ко мне, говорит, и познай на хуй. Евнух шепчет ослу на ухо, что мол, царевна просила в очко её познать, так как даже во сне боится гнева папашиного, на предмет дефлорации. Осла долго упрашивать не пришлось, подбежал он к царевне, пристроился между ног, и вдул её по самые свои ослиные помидоры. Царевна как заорёт от неожиданности, и давай огузком своим точёным навстречу жывотнаму подавать. Евнух стоит рядом и подбадривает, типа давай-давай…

Постоял с минуту, потом вытащил звоночек из-за пояса, и ослу в жопу вставил. Осёл распалился, не чувствует ничего, звона не слышит, знай себе царевну поёбывает. А евнух тихонечко так к дверям отходит. Вышел из спальни, и прямиком к царю. По дороге об дверной косяк мордой приложился. Растолкал евнух владыку, и говорит:
- О великий отец всех, блять народов. Вставай, и пойдём со мной, хочу тебе, владыка всего земного и небесного показать, как твой грязный осёл творит беспредел с царевной Будур. Да ещё в жопу себе звонок вставил, смеха ради, для большего вашего унижения. И меня вот ещё в лоб копытом приложил,