Если услышите от кого ни будь:
-Этот парень родился в рубашке,
знайте, это про меня…


Медленно открываю глаза. И чувствую, как по всему телу расползается неприятная ноющая ломота. Понимаю, что лежу на холодном и сыром полу. Лицом, в какой то луже. Пытаюсь приподнять голову, и в этот самый момент её пронизывает невыносимая острая боль. Как будто в висок вогнали длинный гвоздь, который прошел навылет, прямо через центр головы, от уха, до уха. Я никогда в жизни не испытывал ничего подобного.

Голова снова падает на пол, прямо в вязкую жижу, и я могу теперь разобрать запах, который от неё исходит. Кисло-солёный и страшный запах крови, судя по всему, моей.

Я снова теряю сознание…

***

Витя, ещё тот кадр. Это ж надо додуматься ехать в июле месяце с закрытыми стеклами, мотивируя это тем, что может надуть. Лучше, конечно париться в тридцатиградусную жару. Зато в машине не так пыльно. Но это не главная причина, держать окна закрытыми. Дело в том, что Витян комплексует по поводу кондея. Почти у всех есть, а у него нет. А так, с закупоренными окнами все будут думать, что и у него есть. Все, это которые встречные - поперечные.

Им не похуй? Ну, кто будет анализировать, есть ли кондей в летящем навстречу авто? Все заняты либо руганью с сидящей рядом половинкой, либо концентрируют всё внимание на наших дорогах. Им гораздо интереснее живыми до места добраться, чем теряться в догадках, на предмет комплектации какого-то там Форда.
Но, с закореневшими комплексами не поспоришь, поэтому, едем и паримся. Существует даже масса анекдотов на эту тему, и меня эта ситуация просто умиляет. Но не Витю. Он серьёзен и сосредоточен. Как всегда.

Витю в нашей компании не то чтобы недолюбливали, но относились к нему с некоторой долей иронии. Ещё с детдома. У него вечно под матрацем, или в тумбочке что ни будь было припрятано. Сахарок, или краюха хлеба. Всё тащил к себе в норку. Зато и разжиться можно было только у него. Таким образом, он друзей себе вербовал. Так по жизни потом и было.
Когда платим в ресторане в складчину, Витя пытается всех наебать, передёрнуть. Чаевых почти не даёт, но сожрать при этом пытается больше всех. В общем-то, мелочь, но неприятно. Правда у Вити бывают и просветления. Моё предложение оплатить бензин 50 на 50, Витя высокомерно отверг. Хотя, поездка в Крым, дело не дешёвое на сегодняшний день.

***

Виктор предложил мне подработать. Его приятель, или деловой партнёр, я так и не понял, в Крыму дом недавно построил. Закончили отделку, он переселился, но что-то не то в этом доме было. Как-то неуютно хозяину в нем жилось. Дизайнеры местные ему напортачили. Тут Виктор и вспомнил, что я несколько лет в Останкино проработал. Бездарные декорации ваял для многочисленных и таких же бездарных ток-щоу. В общем, в вопросах интерьера разбирался. По крайней мере, проконсультировать смогу, если что. Вот Витька ко мне по старой памяти и обратился. Ему тоже в Севастополь надо было, по делам. Ну и ещё кое-куда, по Крыму.

Я на то время работал дворником в ЖЭКе. Ну и картинки рисовал на заказ. Мазню разную. Времени свободного валом, денег само собой нет, я и согласился.

***

Оборачиваюсь через плечо, смотрю, на заднем сидении книжка лежит. «Покер», Евгения Терентьева.
-Вить, ты чо, решил картишками заняться? – Спрашиваю.
-Да нет. Просто последнее время по «спутнику» турниры смотрел международные. Ну, и увлёкся, знаешь. Интересно стало. Играть не собираюсь, просто теорию изучаю.

Нахуя, спрашивается ему теория?! Если играть не собирается, зачем вникать? Но, надо знать Витю. Он ко всему относится очень скрупулезно. Чего бы не касалось, Виктор всё просчитывает на десять ходов вперёд.
-А вот тебе, Лёха, не помешало бы, теорию изучить. – Вдруг говорит он мне.
-Ты же знаешь, я не азартный. А в карты,… мне просто везёт. Просто везёт,… особенно в середине лета.

Да, именно в середине лета. – Помолчав, добавил я.

Я погрузился в воспоминания. Действительно, все самые трагические события, происходили со мной в середине лета.

Я родился 14 июля. Сам по себе, этот факт не назовёшь трагическим, если бы не одно но. Мама умерла при родах. В тот же день. В ту самую минуту, когда я увидел свет, для неё он померк навсегда.

А ровно через пять лет, умер мой отец. Последние годы перед смертью, он беспробудно пил горькую. Опустился, постоянно лупил меня, и выгонял из дома. И выгнал таки. После смерти оказалось, что квартира переписана на абсолютно чужих людей, а мы с отцом прописаны в какой то дыре за триста вёрст от Москвы. Других родственников у меня не было, и я попал в детский дом.

Потом этот взрыв. В 82-м году на Октябрьском поле.
Летом. В середине лета.
Мне было тогда лет десять, или двенадцать. Дружил с ребятами из шефствующей школы.
Уже возле дома газом воняло так, что дышать было трудно. Я тогда почему-то задержался. Сигареты вроде покупал, не помню сейчас почему, но задержался, и всё тут. Все мои товарищи уже были в квартире, а я только к дому подходил. Еще Саня из окна высунулся и заорал:
-Лёха, давай быстрее. Тебя ждём! Где курево?

Рвануло так, что меня отбросило метров на пять, в кусты. Все тогда погибли, все, кроме меня. В основном, дети. Каникулы были. Вот дети дома и торчали. Помню, как помогал пожарникам руки и ноги по двору собирать. И опознавал. Это Санины, это Игоря…

Потом армия, институт. И ещё… ещё я собирался жениться.

***

Сколько времени я пробыл в беспамятстве, не знаю. Когда в моей голове в очередной раз забрезжили проблески сознания, я снова попытался открыть глаза. Голова всё так же гудела, а вот тело болело уже не так тупо, как раньше. Боль локализовалась и стала острее. Я попытался приподняться, но как только пошевелил рукой, боль буквально пронзила меня в области грудной клетки и вверху живота. Было такое ощущение, как будто мне засунули в нутро горящую головню, и варварски вращали ею. Я редко плачу, но в тот момент, я не смог сдержать слёз. Я лежал в полной темноте, в луже собственной крови, по всей видимости, с переломанными рёбрами. Об остальном можно было только догадываться. Я не знал, на месте ли мои руки и ноги, сколько у меня почек. Две или одна? А может быть ни одной?

Наверное, так же себя чувствует живой карп, которого потрошат на рынке, ловкими движениями вспарывая ему живот, и удаляя ненужные уже внутренности. Отвратительнее всего было то, что я совсем ничего не помнил, кроме обрывков из детства, и частично, последней поездки в Крым.

И ещё меня доводила до отчаяния полная темнота. Вокруг меня не было даже намёка на свет.
Я решил не тратить силы, и закрыл глаза. Попытался вспомнить последние дни. Усилием воли я начал выковыривать из черного и вязкого как деготь, недавнего прошлого, крупицы воспоминаний. Но чем ближе они подбирались к кромешной тьме моей сегодняшней реальности, тем больше напоминали какой то безумный гротеск. Зоя. Юра. Холдем. Флеш-рояль.

Хорошо, сказал я себе, пойдем по порядку…

***

Казино я всегда обходил стороной. Не потому, что я очень боялся проиграться,