Стою и смотрю на своё отражение в зеркале. Я ищу изменений, подспудно желая, чтобы они проявились, и одновременно боюсь увидеть их. Нет, не сегодня. Я не вижу протянувшихся от крыльев носа к углам рта, глубоких жёстких морщин. И цвет глаз не изменился от светло-серого к багрово-красному, или какой там должен быть? В копне волос пытаюсь нащупать две маленьких костных трубки, наполненных кровью. Ничего нет. Опускаю глаза, и разглядываю свои босые ступни. Пальцы ещё не срослись, не ороговели, хотя, эпидермис постепенно модифицировался в мозоль. Но это не то. Не то.

Нужно подстричься. Волосы свалялись жёсткими паклями. Они лезут в глаза и щекочут веки. Подумал, что мне необходимо подстричься и побриться. Не знаю, не понимаю – зачем. Не отдаю себе отчёта. Просто подумал. К чему?

В постели у меня за спиной шевельнулась простыня. Я услышал это обострившимся за последнее время слухом. Это проснулась моя жена. Моя ли? Вчера она пришла поздно ночью, ничего не говоря, разделась и легла рядом со мной. Я не спал, я всё слышал, но не сказал ни слова. Постарался не шевелиться и показать всем своим видом, что я сплю. Она поверила, а может и нет. Да и имеет ли это значение?
Я долго лежал к ней спиной, с открытыми глазами, и смотрел в окно. Мягкие белые хлопья медленно вращались за окном, танцуя в свете уличного фонаря. Как тогда. Тогда…

***
Тогда тоже шёл снег. Такими же мягкими хлопьями. Я вышел на балкон, глотнул свежий морозный воздух, и закурил. Достал мобильный и набрал номер:
- Привет.
- Приветик, ну наконец то. Я уже думала, ты не позвонишь.
- Чего это?
- Я жду. Ты не звонишь.
- Да Сашка не успел уроки сделать. Пришлось помочь. Ты же знаешь, у него с математикой проблемы. Да ещё ноет всё время.
- Чего ноет?
- Живот у него болит.
- Дай ему «Но-шпу».
- Дал уже. – Соврал я.
- Ты скоро приедешь?
- Скоро. Взять что нибудь?
- Ты знаешь.
- Знаю. Скоро буду, пока.
- Пока, целую.

Да, я знаю. Татьяна любит Мадеру. «Фул Рич». Вот только где найти её в это время, ума не приложу. Зачем я спросил? Можно было и без Мадеры обойтись сегодня. Но, раз обещал, нужно найти.
В балконную дверь постучали. Сашка. Он прижался к стеклу носом, который смешно расплющился, и был похож на поросячий пятачок. Я швырнул окурок с балкона, и открыл балконную дверь.
- Ты чего, малыш? Решил уже?
- Не получается, пап. Помоги.
- Как ты достал меня. Нельзя же быть таким тупым, в самом деле!?
- Я не понимаю…
- Хорошо, сейчас приду.

Прочитав в двадцать пятый или в тридцатый раз условия задачи сыну, рисую на тетрадном листке какие то замысловатые схемы, автомобили, ящики с яблоками, грузчиков... Может так дойдёт? Хотя, понимаю, что уже и сам запутался вконец, и запутал ребёнка. Начинаю выходить из себя. Злюсь, хватаю со стола линейку, и со всей силы бью Сашку по руке, теребящей ластик.
- Ты слушаешь меня или нет?
Линейка разлетается на части, Сашка отдёргивает руку и испуганно смотрит на меня. Замечаю, как на его кисти розовеет полоска моего гнева.
- Слушаю. Слушаю я, но не понимаю ничего.
- Блять! – В сердцах говорю я и резко выпрямляюсь. Боковым зрением вижу, как мой сын вздрогнул, и инстинктивно загородил лицо рукой.
- Что ты дёргаешься? Я тебя бью что ли? – Спрашиваю я.
- Ударил же.
- Знаешь, всему есть предел. Даже твоей тупости.

Я не часто бью его. Фактически не бью. Иногда, больше для демонстрации, достаю ремень. Битьё не даёт результатов, с ним – точно. Плевать он хотел на боль, на унижение. Сильный и своенравный. Ничем его не сломать. Чёрт! Столько времени потеряно. Мадера эта ещё, будь она неладна. Я сдаюсь, в который уже раз, быстро пишу Сашке решение задачи и язвительно спрашиваю:
- Надеюсь, переписать мозгов хватит?
Сашка кивает.
- Слава богу. – Картинно взмахиваю руками. – Только аккуратно. Понял?
- Понял.
- Я уеду на время. Если будет звонить мама - я у Клюева. Всё понятно?
- Всё.

Ну, слава богу. Иду в прихожую, снимаю с вешалки куртку. А в голове только одно. Мадера. Ну, и ещё Татьяна. Уже собираюсь отпереть дверь, как в прихожей появляется Сашка:
- Пап, у меня что то колет.
Это уже невыносимо. Неужели так трудно понять, что у взрослых есть своя, личная жизнь.
- Где. – Спрашиваю.
- Вот тут. – Говорит сын, и тычет себя пальцем в бок. – Ой! Опять кольнуло.
- Что ты как маленький. Пойди таблетку прими.
- Какую?
- Когда же ты уже станешь самостоятельным? – Спрашиваю я и прохожу в комнату. Достаю из аптечки лекарство, и даю ему.
- Вот. Водой запей.

Выскочил за дверь, и не дожидаясь лифта, побежал вниз по ступенькам. Нехорошо как то, неспокойно на душе. Уже сидя в машине, набираю номер подруги моей жены и нашего «домашнего» доктора, Люды Лузгиной, но в этот момент на мобильный идёт входящий от Тани. Принимаю вызов.
- Приветик, ну ты где?
- Еду уже.
- Я уже заждалась.
- Я понимаю, прости. Скоро буду.
- Уроки доделывал? – Смеётся Таня.
- Ну, типа того. – Отвечаю. – Танюш, я уже в машине. Сейчас Мадеру возьму и лечу к тебе, милая.
- Я жду. Пока.
- Пока. – Отвечаю я уже коротким гудкам в трубке.

Блять, где её сейчас искать то, Мадеру эту. Попытаюсь по дороге. Если нет, придётся сделать небольшой крюк к «Центральному». Там точно есть, но всё таки, наверное лучше по дороге поискать. Два-три магазина есть.
Выворачиваю со двора и через «две сплошные», на Линейную. Слева посигналил фарами, какой то правдолюб. Ладно бы ещё ехал быстро. Плетется по насту, как паралитик. Сигналит ещё, гнида. Дела у меня. Иди в жупу! Машина первые метров двадцать идёт юзом, затем выравнивается, и я пристраиваю её в небольшую колею, начавшую образовываться после сегодняшнего снегопада. Что то я хотел? Мадера. Ну, это понятно. А! Люде позвонить. Доеду до магазина и оттуда.… В этот момент, дисплей моего мобильного, лежащего на пассажирском кресле, загорается холодным синим цветом.
- Ало. Что такое случилось?
- Пап, можно я завтра в школу не пойду?
- С чего бы это? – Спрашиваю я, в душе радуясь, что завтра можно подольше поспать, а не тащиться ни свет, ни заря в школу. Жена, конечно, не одобрила бы, но… она далеко сейчас. И вообще, кто придумал в такую рань начинать занятия.
- Очень живот болит. Колет прям. – Жалобно говорит Сашка и дышит учащенно в трубку.
- Сына, успокойся. Водички попей, а лучше всего – ложись спать. Уснёшь, и всё пройдёт. Хорошо?
- Хорошо.

***
Нужно позвонить Люде. А вот и магазин. Паркуюсь в небольшом «кармане». Врываюсь в светлое помещение торгового зала. На ходу набираю номер.
- Алё, привет Володя.
- Здравствуй Людочка.
Рыскаю глазами по полкам, заставленным пёстрыми бутылками с брожёным виноградом разных сортов. Каберне, Мерло, Херес, Кагор, снова Каберне…. Твою мать! Можно было хотя бы расставить нормально…
- Ты чего молчишь?
- Что? – Спрашиваю я, и вдруг понимаю, что держу свой мобильный возле своего уха.
- Чего молчишь, спрашиваю?
- А… это… Сашка что то жалуется на живот. Ну, болит живот, вобщем.
- Где именно болит, в каком месте? – Спросила Люда.
- Да разве поймёшь? Везде.
- Рези есть?
- Слушай,