нарочито бодро ответила студентка и неуверенным голосом стала рассказывать про эпоху Дэкаданса и её влияние на последующий ход всемирной литературы. Хуножный не слушал, он давно научился делать вид, что слушает, но ни одного слова он не пропускал внутрь. Этому он научился с бывшей женой и был ей за это благодарен. Поставив ‘зачёт’, он выпил воды и пригласил следующего отвечающего.

Последней была студентка, которую он видел первый раз. Она была некрасивая, она была беременна и тупа. Она тщетно старалсь заигрывать с ним, строила ему глазки, мерзко так из-под накрашенных дешёвой тушью ресниц...От неё воняло табаком и таким же одеколоном как от Хуножного. Квадратная обвуь, дешёвые колготы и чёрные ногти. А эта чёлка, окрашенная зелёнкой? Иван сидел и мечтал вонзить ей томик Божественной комедии ей прямо в её гнусный лобешник. Да так, чтобы он вошёл поглубже и посочнее, чтоб на треть вошёл. Он представил, как оттуда течёт лишь кровь и это падла умирает тут же в аудитории и вот тогда он то уж поставит ей зачёт, да! Почему то он очень разозлился на эту бедную дуру и чётко решил не ставить ей зачёт. Он видел, как она списывала, но по глазам понял, что она нихуя не поняла из того, что прочитала там у себя на пизде и понял - такой не поможет даже лоботомия (тут Хуножный внезапно рассмеялся, подумав, что он понял, откуда взялось слово 'лоботомия'лоб плюс томик Данте). Студентка тоже рассмеялся, хотя слегка напряжённо, и подумала, что он поставит ей зачёт, раз он в таком прекрасном расположении духа...

В окне была улица и люди. Куда вы все идёте? Зачем и почему? Хуножный вдруг вспомнил, кого ему напомнила эта несчастная, которой достался вопрос о проблемах, поднятых Бокаччо в своём Декамероне. Хорошо, что ей не попался Рабле, а то был бы пиздец на корабле. И вот уже второй раз он внезапно рассмеялся, но даже не взглянул в оправдание на съёжившееся на стуле существо, вяло открывающее свой рот в попытках выговорить шепелявым ртом слово 'консерватор'. Засмеявшись в третий раз, он обнаружил, что она начала плакать, но виду не подал и вновь упёр свой взгляд за окно. А напомнила она ему одну блядюгу продажную, которую он вызвонил на второй день, после того, как жена уехала от него к матери (если бывают матери-ёбари). Откуда и как он достал номер Хуножный трижды во пизде не помнил, ибо был подшофе. Она пришла вся такая вульгарная, принесла бутылку дешёвой водки и напоила его, чтобы он не боялся, а то хуй не стоял. Он ебал её раком и вдруг ему стало скучно. Он попросил её, чтобы она произносила 'Ыть' каждый раз, когда хуй его шёл вперёд и она на удивление легко на это согласилась. Ыть, ыть, ыть, ыть...Хуножный ебал и вдруг его стошнило прямо ей на спину, но Виолетта и виду не подала, что что-то произошло, и лишь чаще стала повторять 'ыть', 'ыть'...Тогда он стал рассматривать чем он наблевал и понял, что сегодня огурцов он не ел. Внезапно она попросила воткнуть ей в жопу, на что Хуножный отреагировал весьма бодро и дело пошло намного резвей. Виолетта стала кричать 'ыть' гораздо ярче и насыщенней, а Иван стал ей вторить, говоря 'ать'. Она 'ыть', а он 'ать'. 'Ыть'-'ать', 'Ыть'-'ать', 'Ыть'-'ать'...

Потом он решил, что хочет высморкаться и высморкался ей прямо на спину, решив что терять уже нечего. Сопля из левой ноздри не захотела покидать домик и повисла между носом и спиной зелёной нитью. Он решил пусть так и будет. Кончив, он досморкал соплю, дал Виолетте лишние десять долларов за беспокойство и выгнал, даже не дав помыться. Кстати, выйдя вечером за пивом он тупо наступил мокасином в кучу говна на коврике. А на следующий день вернулась жена и Хуножный на радостях купил 'Мартини' и фруктов и рассказал ей про вчерашнюю проститутку. Больше жена не возвращалась.

И тут Хуножному стало так горько и он, повернувшись к красной заикающейся дуре, спросил - Был ли великий Гэтсби таким уж великим? И ответом ему была гробовая тишина обездоленного трупа. Молча поставив зачёт, Хуножный опустил голову между рук и замер. - Можно мне идти? - шёпотом спросила Виолетта. - Валите вы все нахуй, - так же прошептал в ответ преподаватель литературы. Тихо закрыв дврь, Виолетта на цыпочках удалилась, и лишь смутно улышал Хуножный её далёкий крик - Сдала!!!

Сдала, - устало повторил Хуножный и улыбнулся.

udaff.com