-Деда, а деда. Ну, расскажи, как ты воевал? Ну, пож-а-а-а-луйста.
-Отстань. Не помню уже. Давно это было.
-Если не расскажешь, я маме скажу, что ты опять в раковину писял.
-Цыц! Я те расскажу! Я те так расскажу. Смотри ужо у меня!
Дед наморщил лоб. Херово, конечно, если внучок Вадька, вложит. Мать у него змея такая злючая, что потом три дня будет раковиной попрекать. Подумаешь, великое дело. Зато удобно. Облегчился и руки тут же помыл. А то, ходи туда-сюда, свет включи, да выключи. Замки эти… тьфу, прости господи. Соседи потом будут орать, дескать, опять свет оставил старый пень…
-Деда, ну давай. Рассказывай. – Оборвал мысли Еремея, внук.
-Чево рассказывать то? Всё уже рассказано, да по тыщщу раз пересказано.
-Про то, как в станице Верхоярской ты воевал. Как вы красных остановили, и ваш полк на восток уйти успел.
-Я разве против красных воевал?
-Последний раз, говорил, что за Деникина.
-Да? – Недоверчиво спросил Еремей, и почесал за ухом. Он и сам уже плохо помнил те дни. Да и время было тёмное, и зловещее,… что твоё метро. Чуть не каждый день всё менялось. Вся, блять, дислокация. И диспозиция тоже. Еремей ходил в походы то за «своих», то против. То вообще, против всех. Тёмное было время, лихое.
-Да. Последний раз, ты за белых был. Говорил, что красные ещё твоего брата расстреляли. Ваську.
-Точно, - вспомнил Еремей, - Ваську таки ухлопали. Да.
-Ну, и?… - Подстегнул деда Вадик.
-Ну и понеслось. Мы, значится в леса тогда ушли. Всей станицей. Ну, все хлопцы, то есть.
-А красные?
-А красные стали наши курени жечь. Всё почти пожгли, да. Тогда наш старшой и говорит, доколе, спрашивает, терпеть будем? Не будем терпеть, отвечаем. Натерпелись ужо. Тогда, говорит, все под ружьё пойдём до Деникина Антон Иваныча, уж раз он есть теперь заместо погибшего адмирала Колчака. Ну, мы и пошли…

Дед задумался, пытаясь освежить в памяти, куда именно пошли селяне. Нетерпеливый Вадик потянул деда за рукав.
-Деда, ты чего замолчал. Интересно ведь. Давай дальше. Слыш, деда!
-А?! – Очнулся Еремей и вздрогнул от неожиданности.
-Дед, а шашку тебе кто подарил?
-Шашку? – Дед хитро прищурился. – А то не знаешь, пострел?
-Знаю. – Заулыбался внук.
-А коли знаешь, чего спрашиваешь?
-Хочу, чтобы ты сам рассказал. Как всё было?
-Опять? Хватит ужо на сегодня. Иди, уроки делай. Или радио послушай. Там тебе и расскажут про то, как всё было. Они там больше нашего знают.
-Деда, я мамке расскажу, так и знай. И ещё… ещё расскажу, что ты из холодильника соседского глазированные сырки украл.
-Ах, ты ж титька тараканья! Я тебе щас задницу то надеру! Вот змеёныш, а! – Осерчал дед, и потянулся за лежавшей на столе портупеей.
-Дед! Не надо, пошутил я. Не буду я ничего говорить, только расскажи про комэска Жигуна. Ну, пожалуйста.
-Ладно, ладно. Расскажу, так и быть. Но, - дед поднял вверх указательный палец, - на сегодня всё! Договорились?
-По рукам дедуля. – Согласился внук.
-А ну, подай-ка мне…. Память освежу чутка. – Попросил дед, мотнув головой в сторону настенного ковра, на котором и красовалась шашка. Вадик бросился к ковру, бережно снял шашку, и трепетно протянул её деду. Дед медленно вытянул оружие из ножен и поднял его остриём вверх.
-Красота!
-Да-а-а. – Заворожено глядя на сверкающую сталь, произнёс внук.
-Ну, слушай тогда.
-Ага. Слушаю, дед.
-Стояли мы под Царицыным, да. Дело было как раз в осень 1919-го года. Потрепал нас тогда Деникин, страсть как. Холодно было, сыро. И жрать всё время хотелось. Особенно после боя. Ты, кстати, Вадька не хочешь пож… кушать не хочешь, нет?
-Нет деда. Давай дальше.
-А что дальше? Дальше вызывает меня товарищ командир эскадрона и говорит; За боевые заслуги, говорит, перед рабоче-крестьянским людом, и за классовую непримиримость, прими, дорогой товарищ, вот эту шашку. И дал.
-Ну?
-Что ну?
-Ну, дал. А ты?
-А я взял.
-А потом?
-А потом, Вадька, мы в атаку пошли. Да так пошли в эту самую атаку, что сами с перепугу чуть не сдохли! – Почти прокричал Еремей.
С этими словами, дед высоко поднял шашку, и с непонятно, откуда взявшейся прытью, широко взмахнул ей в воздухе. – Ох, и нарубился я тогда! На всю свою жизнь, Вадька!
Зрачки деда Еремея в одно мгновение сделались чёрными, как украинская ночь, и он обвёл комнату взглядом голодного волка.
-Дед, давай дальше, ещё! Ещё, дед! - Подначивал его Вадик.
-Я одного вахмистра от левого плеча и аж до седла разрубил, во как! – Злобно заорал Еремей, и что было сил, взмахнул шашкой по косой справа налево и вниз. С оттяжкой…

…Вадик покачнулся на стуле, закатил глаза к потолку и грузно сполз на пол. Из его рассечённой надвое груди, сначала медленно, а затем фонтаном, брызнула кровь.
-Блять! – Сказал дед и опустил клинок. На мгновение он замер, наблюдая, как тёмная лужа медленно расползается по паркету.
При виде крови дед Еремей окончательно потерял контроль над собой, и начал рубить шашкой безжизненное Вадькино тело, приговаривая: - Ужо узнаешь у меня, как деда закладывать, лярва! Один хер, не получилось бы из тебя человека! На! На, получай!
Искромсав внука, дед вытащил из шкафа одеяло и расстелил его на полу. Затем, сложил в него то, что осталось от Вадика, завязал в узел и спустился со своей поклажей во двор.
Еремей прошёл через безлюдный двор, выкинул свёрток с внуком на помойку и вернулся в дом.
Выключил свет, сел на стул посередине комнаты, и сжав рукоять клинка правой рукой, стал дожидаться Вадькиных родителей.

udaff.com