Стало светлее. Наверное, от выпавшего за ночь снега. Серости не осталось. И страха.
Почему?
Не знаю, хоть убей.
Не осталось – и всё тут. Скажу больше… не осталось практически ничего. Как будто у меня изнутри повырезали всё органы. Ампутировали сердце, ничего не приметав взамен. Вырезали печень, почки… что там ещё? Лёгкие… туда же, к чёртовой матери. Диафрагму и селезёнку.
Смотали и вытянули кишки.
Без боли, без сожаления.
И мозги. Их тоже. К чертям собачим.
Оставили только мочевой пузырь. Это ощущалось. Очень хотелось по маленькому.

Быть дома. Смотреть в окно. Видеть свет и снег через стекло. Я уже не хотел этого. Хотел выйти на улицу. И чем быстрее, тем лучше. Засвербело, зазудело внутри… так хотелось уже окунуться во всё это.
Я вышел, конечно.
Тут же за углом ткнулся в решётку «батискафа». Кинул на привинченное блюдо скомканные бумажки.
-- Два Карлсберга.
Невольница протянула мне сквозь прутья две холодные бутылки. Одну я открыл тут же, уперев крышку о заклеенный фантиками прилавок.
-- Ну что вы делаете? – возмутилась жительница батискафа. – Она откручивается вообще-то.
-- Вандалы! – бросила мне в спину.
Но я уже хватал жизнь пустым нутром. Заливался до краёв. Два глотка, и всё меняется. Мгновенно.
Ещё пара глотков и уже хочется никотиновой блокады. Сигарета действует как слабый раздражитель, обеспечивает нормализацию нервной трофики.
-- Похер – запоздало рефлексирую в адрес продавщицы. Беззлобно, как бы, между прочим.
Потому как, уже вижу впереди ноги…
Смешно переходит улицу, оскальзываясь на накатанном насте. Крепкие бёдра, короткая юбка… господи, как прекрасна жизнь.
Догнать? Нет?
Нет, с бутылкой пива в руке, даже при радости отсутствия мозгов – не того… не то.
Одним махом допиваю и выбрасываю опустошённую тару в сугроб.
«Правильно» вскрываю вторую бутылку.
Смахиваю рукавом снег и присаживаюсь на спинку лавочки. Щурюсь от невыносимого белого кругом.

Пиво холодное, нос мокрый, снег блестит… в общем, как то так.
Глоток. Второй. Понимаю, что не осилю.
Солнце лупит – просто ослепнуть можно. Кругом свет, который поглотил всё; деревья и дома, урны и автомобили.
И меня в комплексе. И вместе с ними, с комплексами этими…
Видимо их не вырезали. Как и мочевой пузырь. Впрочем, они не сильно меня беспокоят сегодня, комплексы эти. Видимо ещё анестезия не отпустила.
Да и белое не даёт. Белое, белое кругом…
Растворяюсь и проваливаюсь, не сопротивляясь и не возражая… ибо взаимно всё. По любви. Без товарно-денежных.
В нескольких шагах от меня из белого марева проявляется светло серенький лик бомжа. Замирает в стойке. Жадно смотрит и переминается с ноги на ногу. Вожделеет и алчет. Сглатывает и его слегка уводит вбок.
Улыбаясь, втыкаю склянку в снег и ухожу. Не хочу мешать чужому празднику.

А вот на мой праздник всем посрать. Хотя, если разобраться, никто мне ничего не должен… ошибаетесь, если думаете, что я претендую. Ха!
Я тоже не должен, несмотря на претенциозные взгляды и осуждающее – «как же так?»
Да вот так! Не должен – и всё тут. Ничего и никому.
Моё состояние начинает приобретать некоторый вес и плотность. Появилась гравитация. Придавила в области сердца.
Что это? Неудачно проведённая ампутация? Регенерация жизненно важной мышцы?
Свет померк, снег уже не такой белый и искрящийся… серость проступала уже большими пятнами.
Как так вообще можно?
Ну, перезвони, смску скинь в конце то концов… я же не пустое место, правда? Или как?
Ясное дело, муж – это святое. Оно, конечно. Вторая половина, отец твоего ребёнка, одна сатана и прочая и прочая… причин не перечесть.
Тогда – кто я? Хер с бугра? Катализатор твоей самооценки?
-- Девушка, помогите дорогу перейти, я плохо вижу.
Не услышала. Или сделала вид. Потому что невнятно… невнятно и лживо.

Через дорогу супермаркет. За руль я сегодня уже не сяду, потому что не хочу. Никого не хочу видеть. Видеть меня, наверное, тоже ни у кого особого желания нет.
Нехитрый мужской шопинг.
Бутылка «Столичной» и пять пластиковых стаканчиков. Более идиотского и неудобоваримого сочетания я не знаю. Мне нужен один, но продают по пять. А я хочу выпить на улице, и домой возвращаться у меня нет никакого желания.

В заснеженном парке множество счастливых людей. Счастливых настолько, что счастье их похоже на безумие… на паранойю.
Жители западной Европы и Америки предпочитают прятать свои пристрастия в бумажный пакетик. Этакий презерватив лицемерия. А я так – по-русски. Без декадентства, и с пристрастием.
Первый – он первый и есть. Как всегда – прекрасно. Тепло и уютно. И снаружи и внутри себя. Даже из пластика, будь он неладен.
Смял стаканчик и перебросил через плечо. Раз купил пять штук, то все и использую.
Дальше – по накатанной. Сигарета, слегка прогорклый дубль, снова курево и затянуто - натужный хет-трик.
И Мир побежал мне навстречу, раскрыв множество объятий. В одно из них я и попал.
-- У вас зажигалки не найдётся?
Довольно милое лицо. Особенно после третьего подхода. Всё вокруг милое и знакомое. Как в детстве. Отчего это? Может, мы рождаемся уже бухие? И трезвеем по мере роста и развития. А когда наступает полное прозрение, и развиваться дальше уже не имеет смысла, мы двигаем кони… склеиваем ласты…
-- У меня много чего найдётся для такой милой девушки.
-- Хы-хы.
После такого «хы-хы», можно уже не умничать. Иначе, есть вероятность просто напугать хорошего человека. Поэтому, нужно говорить о простых и понятных вещах. Простым и понятным языком. Так я и поступил.
-- Водки хочешь?
-- Хочу. Согреться…
Оправдывается. Согреться ей нужно. Ну, так я тебя согрею. А ты меня.
-- Мне по «поясок».
Плеснул в нулёвый стаканчик. Налил себе и предложил выпить. Естественно, за любовь. Возражений не было. За любовь пьют все. Даже палачи и проститутки. И те, кто никогда не любил. И особенно те, кого никогда не любили. Они могут пить за это литрами. Галлонами и цистернами.
Выпив за любовь, тут же хочется о ней поговорить. Но не мне. И не сейчас.
-- Ты чего один? – потянула за живое.
-- Так получилось.
Она не унималась. Девчонка, что с неё взять. Её глаза алчно заблестели.
-- Расскажи.
-- Нечего, собственно…
Мы ещё выпили. И ещё.
Она приставала с расспросами, я отшучивался и смеялся.
-- Мне интересно, правда.
И я сдался. Рассказал, что она с другим. Потому что там семья. А я – так. Не пришей к кобыле хвост.
-- Увести не можешь? Ты, вроде, ничего так.
Святая наивность. Молодая совсем. И мы коснулись товарно-денежных.
-- Я не состоятельный человек.
-- Нищий что ли? – смеётся.
-- Это не то. Ну, не совсем то…
-- Да ладно, поняла я. Пошутила просто. А он… ну, этот её… муж. Он состоятельный? Состоявшийся? – поправилась.
-- Наверное. Не знаю… видел его на фото. Хмырь какой-то надутый. Тебе сколько лет?
-- Двадцать два – соврала она.
И двадцати нет, это уж как пить дать. Ну да ладно.
Я затянулся и закашлялся. Ну вот, и лёгкие реинкарнировали. Сердце уже на месте, почки тоже, судя по всему. В паре с мочевым пузырём они создавали