Закончив, сельский Цицерон закурил и задумался. Я ударил ломом посильнее, и из отверстия вдруг хлынула ледяная вода. Спустя несколько минут я очутился в ней по пояс.

- Вытаскивай, вытаскивай меня! - заорал я и попробовал вылезти сам.
Сапоги, отяжелевшие от воды, тянули вниз. К счастью, дед не оплошал. Нет, он, конечно, не бросился меня вытаскивать, а наоборот, решил убежать. Но поскользнулся, и упал у ямы. Схватившись за его ногу, я смог вылезти. Ударив старикашку ломом по ноге, я побрел к строительной площадке.



--------------------------------------------------------------------------------

К июню, - как раз когда я отмечал месяц своего пребывания в подмосковных болотах, - лихорадка сошла на нет. Признаться честно, я не знал почему: не могла же меня спасти горсть аспирина, отсыпанная молодым врачом, которого мои напарники по стройке вызвали из ближайшего городишки.

- Вы пошли на поправку благодаря исключительной выносливости своего организма, - сказал мне Ботаник.
- Конечно, \"моего\". Это же я болел, мать твою.
Ботаник оказался неплохим парнем. Чересчур неплохим. Он работал на нелегальном заводе по производству матрацев. Завод был в подвале соседнего особняка. Кроме Ботаника, там трудились еще четверо китайцев, и двенадцать узбеков. Им-то Ботаник и устраивал лекции на научно-популярные темы. Я бы сказал, самые что ни на есть популярные.

Сожрав еще пару таблеток аспирина, я отправился с Ботаником загорать на озеро. Там было полно машин: бледные, как маринованная вобла, москвичи, окружили водоем и полоскали в нем ноги. Они думали, что купаются.

- Они думают, что купаются, - сказал я ему. - надо же, какая самонадеянность!
- Я тоже не бывал у хороших озер, - признался Ботаник.
- Откуда ты вообще? - спросил я его.
Он промолчал. Ботаник вообще был неразговорчив, когда дело касалось его самого. Через час со стороны нашего поселка раздался рев самосвала.

- Бетон! - вскочил я, и припустил к дому.
На стройке страшно не любили, когда я пропускал разгрузку бетона. Их это почему-то нервировало. Разгружали мы бетон втроем, и выглядело это примерно так: трое накачанных месяцем адской работы кретинов мечутся у огромной бетономешалки, за рулем которой посапывает довольный мудак в фирменном комбинезоне. На этот раз я успел вовремя, и, схватив лопату, стал быстро сгребать льющийся из мешалки бетон в ведра. Потом, значит, я бросал лопату, хватал ведро, и со скоростью раненного сайгака несся с этим дерьмом к канаве забора. Двое верзил, держащих там столб, ревностно матюгали меня, а я выливал бетон в канаву. Через пять минут столб застывал. Выливать бетон из ведра очень трудно. Просто потому, что он, дерьмо клятое, не льется. Поверьте мне. Схватив пустое ведро, я несся к самосвалу, бросал ведро, хватал лопату, и сгребал вылившийся бетон в ведро, после чего… Думаю, вы уже поняли.

Иногда сценарий менялся: водитель куда-то торопился, и врубал все рычаги сразу. Тогда все две тонны бетона оказывались на расстеленном нами брезенте. А дальше все шло, как обычно, с той только разницей, что я должен был собрать и перенести весь этот гребанный бетон (две тонны, повторяю, две тонны, вы, ублюдки) до того, как он засохнет.

Конечно, я успевал не всегда. Тогда мы, матерясь и блюя бетонной крошкой, долбили застывшее месиво и заливали его водой. Получившуюся говенную кашу размешивали ломом. Получалось некое подобие бетона, и его надо было слить в канаву до того, как придет хозяин. Ведь это дерьмо, застывая, рассыпалось на части. А так как бетон застывал у нас слишком часто, и проделывали процедуру с водой мы регулярно, сами понимаете, что за забор возник у дачи того мудака.

Кстати, канаву, в которую мы заливали бетон, вырыл тоже я. И дыры для столбов сверлил, представьте себе, я. В общем, вы понимаете, что с тех пор я ненавижу все заборы мира: от чахлых деревенских дощатиков до роскошных чугунных решеток.

- Макароны, макароны, срань! Давайте пожарим курицу! - заорал прораб после того, как мы с трудом помылись, отдирая прилипшие к телу куски бетона с кожей.
Работяги одобрительно заревели. Предыдущий месяц наше меню было составлено так: макароны с тушенкой на завтрак, макароны с тушенкой в обед, и тушенка с макаронами на ужин. Один из работяг настрогал шпажек, на которые насадил куриные окорока, и отправился за дом жарить мясо.

Пока мы вяло переругивались с прорабом, у дома запахло жареным.

- Вот и жратва! - радостно заревел повар.
Позже ему устроили темную у туалета. Он пожарил мясо на сосновых досках. Его били час, и когда он упал поперек дыры в сральнике, его двинули по почкам так сильно, что он проломил доски и свалился в дерьмо. На следующее утро я его не видел. И не интересовался, где он. Там не принято было задавать вопросов.



--------------------------------------------------------------------------------

- Мир ебнулся. Без сомнений, ебнулся, - убежденно сказал я и закурил.
В доме никого не было. Бригада поехала домой, в Молдавию, еще вчера вечером. Грязные, немытые, сраные молдавские сельчане: деньги они потратили уже в Москве. Новые кроссовки из Китая (\"итальянское качество, чувак\"), магнитофоны, безвкусные рубашки по бешеным ценам. Домой каждый вез от 200 до 300 долларов. У меня было три тысячи. И я знал, что это - залог того, что я буду жив весь следующий год, и буду делать двенадцать месяцев то, что хочу, и поеду на море, и попробую написать что-то, и накупить хренову кучу книг, и ящик добротного молдавского брэнди, который эти мудаки с винзавода почему-то выдают за \"кальвадос\".

Я был счастлив.

Под окном, вихляя жопами, прошли четверо малолеток. На глазок я определил, что учатся они в классе девятом. Нестерпимо хотелось трахаться. Но я боялся, конечно. Узбек из матрацного цеха не сдержался и поймал ночью малолетку из соседнего поселка. Трахал ее в задницу всю ночь в лесу, а потом попробовал утопить в нашем колодце. Это-то его и сгубило - колодец. Так она еще просто скулила, но когда поняла, что узбека хочет ее убить, заверещала. На шум сбежались местные, и узбека линчевали, а труп сожгли у реки. Участковый даже не приезжал.

С тех пор малолетки вконец обнаглели и перестали чего-либо бояться. Докурив, я подумал, что запросто мог бы трахнуть кого-нибудь из них, потому что завтра здесь меня уже не будет. В углу комнаты валялся рюкзак с чистыми вещами, деньги я спрятал в тюбик с кремом для бриться, обернув купюры целлофаном, в общем, все шло как надо. В доме меня оставили на один день: утром я должен был сдать ключи хозяину, и смыться. От мыслей об этом, сгущающейся ночи и малолетке меня отвлек шум. К дому подъезжала машина. И не одна Я насторожился, и выглянул из проема. Из трех машин за забором высыпали человек пятнадцать, и бросились во двор.

Пока они ломали калитку забора, я, схватив рюкзак и топор, прыгнул со второго этажа, и помчался к реке. Мы как раз оставили небольшую калитку у реки. Слава богу, им не хватило мозгов окружить дом по периметру.



--------------------------------------------------------------------------------