ДЗИИИНЬ!
Ранним утром первого января, минут в пятнадцать семнадцатого, в дверь позвонили.
На каждый “дзинь”, тело откликалось камертоном. Пока старый “дзинь” доходил до ног и подтягивал их к подбородку, новый “дзинь” уже скручивал лицевые мышцы и отключал изображение. Открыв левый глаз, организм измерил расстояние до входной двери. Далековато.
-ИДУУУ-ййй!!! ….бля-ик … - собственный голос, войдя в диссонанс со звонком, вызвал заикание.
Вованыч скатился с кровати, встал на четвереньки и засеменил по коридору, шарахаясь от стены к стене. Дверь открылась удивительно легко. На пороге стояли резиновые сапоги серого цвета.
- Вы Евгений Михалыч Ласкай-Переда?– спросили сапоги.- Где пожар?
- Какой п-ик…ожар? - взгляд переместился с сапог выше и упёрся в серую надпись 01 на резиново-серой штанине.- Я не ик…урю…Я даже не П-ик…ереда.
- Все так говорят... С Вашего номера поступило сообщение о возгорании. Пропустите для осмотра, - резиновый перешагнул через тело и проскрипел в квартиру. В левой руке у него был зажат серый огнетушитель.
- С н-ик…омера...? – Рука дёрнулась в сторону телефонной трубки и подтянула её, к уху. Тишина.
- Не работает. Я не звонил. Я не Ласкай-Переда!!! У меня другая фамилия, - от возмущения икота пропала.
- А у нас всё зафиксировано, здесь проживает Евгений Михалыч Ласкай-Переда. С женой Пере …- пожарник запнулся и задумчиво почесался огнетушителем,- Слушайте, а как Вы склоняете свою фамилию?
- Не Переда я!- заорал Вован в лицо пожарному. Лицо было знакомым. Вованыч и раньше страдал дежавю с похмелья, но сегодня это проявилось особенно сильно. Аж уши заломило, до такой степени пожарник ему кого-то напоминал.- Ёп тать!!!! Трахтенберг!!!
- Все так говорят…Значит вызов ложный? Будем принимать меры.
- Какие меры? Я спал. Я не Пе…, - закончить не дали.
- Принудительные. Щаз акт составим о ложном вызове и в суд.- Серо-резиновый Трахтенберг развернул огнетушитель наклейкой к Вованычу,- Пааадпиши…
- Не буду.…Давайте на месте разберёмся?
- Я те что, гаишник, на месте разбираться? Подписывай, а то.…
Выяснять про ” - А то…” не было сил.
-Хрен с тобой, где подписывать?- в глазах рябило и двоилось.
“Скорее бы похмелиться. После десятого января разберемся”,- подпись на округлом сером боку огнетушителя вышла корявой.

С боями преодолев яростное сопротивление организма, Первые Пятьдесят наконец-то захватили желудок. Устроились, включили звук, цвет, объёмное изображение и убрали помехи.
- Всё стало вокруг голубыыым и зелёёёныыым. Так.… Есть минут сорок пока опять колбасить не начнёт. Надо разобраться с телефоном.
Всё отпущенное время ушло на поиски трубки. Нельзя было так напрягаться. Ещё сто. Темнота и покой.


Дзииинь!
-На хуй.
Дзиии…иии..нь..нь!!!!
- Перепезды! Тьфу, блядь…Переды здесь больше не живут.
ДзиииИИИНЬ!!!!
- Что Вам на… !? - Вованыч онемел, увидев высокого, под потолок, медведя в картузе и цветастом переднике. В мохнатых лапах сверкал медный поднос с рюмкой водки. Сверху-вниз, из под треснувшего козырька, смотрели наглые глаза.
“- Пей до дна!”- рявкнул медведь.
“Белая горячка”,- Вованыч схватил рюмку и метнул содержимое в себя.
”-Пейдодна! Пейдодна! Пейдодна!” - Из дверного проёма с обеих сторон лестничной клетки, под гитарный звон, повалили цыгане, - “ Милый наш Михалыч. Милый наш Михалыч. Наш Михалыч дорогой!!!”. Цыган было много.
“- Цыгане! Братья! Не Михалыч я, Вованыч ”.
“-Милый наш Вованыч. Наш Вованыч дорогой.…Пей до дна”- изменили репертуар гости и налили новую рюмку.
”- Ееех рассс, да ещё раззз…”- Под звон бубнов табор разбрелся по квартире.
Между пятым и седьмым “Пейдодна”, Вованыч увидел оборотня с телом медведя и лицом Фили Киркорова. В непомерно длинных задних лапах, мордой назад, была зажата мохнатая голова в картузе. Воровато оглядываясь, чудище копалось в холодильнике, виляя задом в такт бубну.
“-Чур, меня! Чур!”- Чрезмерно опохмелённый Вованыч, стоял один посреди разорённой кухни. Голова звенела гитарными переборами. Из квартиры пропали мелкие вещи, деньги, столовая посуда и закуска. Но на столе появилась непочатая бутылка водки.
“Эх, Чавелллыыы…”- прощающее выдохнул Вованыч и прилёг на пол.

Дзииинь!!!
Новый Год начинал подзаёбывать.
Дзииинь!!!
- Ага. Щаз. Разбегаюсь!- крикнул Вованыч и, не торопясь, налил себе из цыганского подарка в майонезную банку. Сконцентрировался на хорошем, выпил, прислушался к ощущениям.
-Хм…непалёная… понимают Чавелы.… Бегу!- повеселев и предчувствуя приятное, Вованыч пошёл открывать. Как только замок повернулся в последний раз, дверь сама распахнулась.
- Лежааать!!!
Штурмовой отряд омоновцев подхватил Вованыча, занес на кухню и накрепко привязал к стулу. Убедившись, что задержанный никуда не денется, опергруппа заметалась по квартире в поисках ненайденного цыганами.

- Ну что, Евгений Михайлович? Допрыгался.… Сам всё честно расскажешь или поиграем в ракобегу? Ты ж хотел? – сказал сидящий напротив капитан голосом Нагиева. Вальяжно развалившись, насколько позволяла табуретка, милиционер закурил, поправил солнцезащитные очки, распахнул китель. Показалась волосатая грудь и рваная майка.
- Я хотел???- Попытался возмутиться Вованыч, но, вспомнив, как кричал про “Щаз-разбегаюсь”, сник. - А как это? Ракобега?
- Это весело. Выбираем водящего. Ставим его раком и по яйцам с разбега. Кто промахнётся тот на место водящего.- Капитан сопроводил сказанное немотивированным расстёгиванием ширинки. - По многочисленным просьбам, ты водишь первым.
- Я всё скажу,- хоть предчувствие веселья не обмануло, но перспектива игры в ракобегу с омоновцами во главе с Нагиевым настораживала. Вдруг кто-нибудь промахнётся? Тогда придётся разбегаться Вованычу. А за удар омоновца по яйцам минимум пятёрку дадут. - Я всё скажу, но я не Евгений Михайлович.

- Все так говорят.… А кто ж ты, если не Евгений Михайлович Ласкай-Переда?
- Я всё честно скажу… С раннего утра ходят, спрашивают Переду. А я не он, я.… Да вон, на холодильнике, мой паспорт. Сами посмотрите. Только Вы не смейтесь… Я был Передой. Но, понимаете, не мужественная фамилия. Намёки всякие, вопросы глупые…. Вот и поменялся с одним мужиком фамилиями, именем и отчеством. Что б никаких ассоциаций не оставалось.… В паспорте договор лежит. Это ещё на католическое рождество было…. Алкаш какой-то.… За бутылку. С неё же началось. Я как первые сто пятьдесят проглотил, с тех пор времени не было в паспорт заглянуть, новую фамилию узнать. Мужик Вованычем представился, а как дальше не знаю. Но думаю лучше моей. Он свою называть отказывался. Говорил, надоела ему. Мол, очень популярная в стране фамилия. Иванов, наверное…или ещё какая…
- Сержант! Ну-ка, подай паспорт,- выполнить команду сержант не успел, раздался звонок в дверь.
- Тссс…,- Нагиев поднёс палец к губам, крутанулся на одной ноге и выдернул майку из галифе.- О-па!!! Заходите, не заперто…
Все, кроме привязанного, спрятались.

- Здравствуйте дети!- на пороге стояла крепко сбитая баба с посохом и мешком.
Дежавю продолжалось.“