- В сторону. Чуть в сторону.

Здоровенный амбал в синем костюме отодвинул меня легким взмахом кисти. Премьер-министр прошел, одарив меня легкой улыбкой. Я улыбнулся в ответ. Лучше бы мне этого не делать: уже другой охранник подошел, чтобы спросить:

- У вас есть аккредитация?

Поглядев на нее, он удалился, недовольно сопя. Из носа у него торчал длиннющий волос. Вообще ноздри у него были заросшие, – это было видно, богом вам клянусь, у него буквально лохмы из носа свисали. Видно, они сильно мешали ему дышать. Видно, поэтому он так сопел. Я выпил еще и подошел к нему.

- Друг…

Он недовольно глянул вниз. Да, вниз, еще бы – он же был огромедный просто.

- Чего тебе?
- Друг, я знаю тут одну парикмахерскую. У нас общая проблема друг. Так вот, там стригут волосы не только на голове, но и в ушах, и даже в носу. Я могу сказать тебе адрес.

Он засопел. Я зажмурился. Я уже представлял: бамц, вспышка, и потолок. Потолок и скандал.

- Диктуй.
- Что?!
- Диктуй, - шепотом сказал он мне, и вытащил из кармана блокнот.

Распорядитель постучал ложечкой по бокалу. Стая приглашенных слетелась к столу. Толкаясь локтями, они начали сметать со стола жратву. Цвет политической и культурной элиты. Редактор националистической газеты “Флукс” поперхнулся куском фаршированной рыбы и двигал кадыком, пытаясь проглотить ее. Изо рта у него свисал кусок шкурки.

- Ну, раз шкурка, значит щука, - шепотом сказал я себе.

Наконец, он, видимо какими-то жерновами в горле сумел перетереть шкурку, и она упала на пол. А ведь мог бы и проглотить, как йог - бинт. Кто-то из советников-коммунистов громко чавкал. Блядь. Я почувствовал легкое недомогание.

Открытие телеканала “Про-ТВ” шло полным ходом. После премьера уже никого не ждали. Чудная телеведущая в обольстительной юбке на обольстительных ляжках вынуждена была показывать мне, как приглашенному гостю, студии канала. Увы, ни одного темного уголка там не оказалось.

- А где тут у вас курят?

Через минуту телка, облегченно вздохнув, покинула меня курящим на балконе четырнадцатого этажа. Допив четвертый джин, я понял, что пора сваливать. У выхода из лифта мне в руку сунула буклет симпатичная телка лет двадцати. Бедра ее опоясывал, словно библейский змей, модный ремешок с металлическими прибамбасами. Джинсы – клеш. Сиськи средне-аппетитного размера. Я не удержался и потрогал.

- Руки, - тепло улыбнулась она, - руки.
- Лоринков, - пытаясь правильно складывать одеревеневшие от алкоголя губы, выговорил я, - Лоринков. Газета “Время”. Заместитель главного редактора.

Она улыбнулась. Так широко, что я мог бы вложить ей в рот свою кисть. Ощерилась. Раскрыла пасть. В общем, улыбнулась.

- Ше вэ дееэте?

Я имел в виду “что это вы здесь делаете у лифта, и что за хрень всем суете”. Она поняла правильно.

- Мы представляем агентство “Мандарин”, - затараторила он, - оно открылось недавно, и это новое модное агентство. Мы модели! Мы заключили контракт с “Про-ТВ”, им ведь на открытии нужны красивые девушки, чтобы раздавать рекламные буклеты. Вот поэтому мы здесь. Мы модели! Нас учат!

К концу этой блядской тирады я уже протрезвел.

- “Мандарин”, как же… Знаком с вашим директором.
- О, да! – чуть не завизжала она, - я же вспомнила, да, да! Она нам говорила про вас.
- Уже закончили?
- Ну…- она вновь улыбнулась, - уже да.
- Хотите, покажу здание?
- Если вам несложно…

Это она уже тянула. У них стандартный набор интонации. Через десять минут мы вновь были в “Про-ТВ”.

- Вот это, - тыкал я из уголка пальцем, - лидер парламентской фракции Дмитрий Дьяков. Мы добрые знакомые.

Дьяков оглянулся, привлеченный, видимо, взмахом моей руки. Я широко осклабился. Он недоуменно улыбнулся в ответ. Старый, безотказный прием. Не будет же он орать вам через весь зал: “Эй, ты, хмырь, да, да, тот самый, что улыбался – а мы что, знакомы?!”.

Девка – модель оргазмировала. Она кончала просто, от всего: яркого света, даровой жратвы, бомонда (о, о, дерьмо!), дешевой бижутерии, в которую на шеях богатых педерасток Кишинева превращаются даже настоящие бриллианты…

- Как ты, Долька? – спросил ее я, небрежно проведя рукой по ее булке. Той, что справа.
- Как? – хихикнула она, убрав руку.
- Долька. Ты же модель агентства “Мандарин”, значит, ты – долька мандарина.
Агентства “Манда”… “рин”… “манда”…
- Ой, тебе больше пить не надо, - она пожала мою руку и лизнула меня в губы.

Обожаю сраные рауты и презентации. Только там вы можете наговорить гадостей телке, которая от этого лишь потечет.

- Вау, кого я вижу, как дела?! – ко мне приближался чувак по фамилии Блевотный.

Он был ничего, этот парень, у него даже была электронная газеты для бухгалтеров. И еще он постоянно говорил мне, что я располнел. Хотя весил килограммов на пять больше меня.

- Все супер! А у тебя как дела, Блевотный?! – радостно поприветствовал его я.
- Я не Блевотный, я Бурдейко! – обиделся он.
- Бурда, блевотина, какая, на хер, разница, - радушно протянул я ему бокал.

Возмущенный, он удалился.

- А ты грубый, - забавляясь, сказала мне Долька.
- Очень. И все от стеснения. Не поверишь: мне иногда нравится девушка, а я не могу ей в этом признаться.

Я погладил вторую булку. На этот раз левую.

- О, только на словах, - засмеялась она и потянула меня, - идем, покажешь мне здесь все.

Я благоразумно умолчал о том, что ничего здесь не знаю.

ХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХ

- А вот тут мы переодевались.

Мы вошли в небольшую комнатушку этажом ниже телевидения. На вешалках болтались наряды. В углу стояло зеркало. Перед ним столик был завален помадой, пудрой, какими-то духами и прочим дерьмом. Я прижал ее к вешалке. На голову ей упала какая-то вуаль.

- Чулки, - улыбнулась Долька, - просто чулки. В сеточку.
- Ух ты… В сеточку…Ух ты…
- Д-д-а-а-а…

Это я вцепился ей в грудь. Она была влажной. Долька вспотела. И обе ее дольки тоже.

- Стой, стой, подожди, подожди немного. Сначала в ванную.
- Какую ванную, на хрен?
- Тут еще одна комната, с ванной.
- Не сейчас.
- Не упрямься!
- Не сейчас!
- Ну?!

Нехотя она сползла вниз.

- М-м-м-о-м-м…
- Какого хрена?

Она подняла голову. Прядь волос налипла ей на висок. Выглядело эротично.

- Что?
- Какого хрена ты на него плюнула? Да я весь, мать твою, в слюне!
- Милый, - она улыбнулась, - я свое дело знаю.

Она его действительно знала. Через пятнадцать минут в моей голове гудело, как на крыше многоэтажки в непогоду. А в низах этой многоэтажки орудовали пылесосом. Мощным пылесосом. Шумело и гудело, шумело и гудело, гудело и шумело. Шумело… Гудело… В финале у меня закружилась голова: так велик был отток крови от мозга.

- Теперь, - молодец, она не сплюнула, она проглотила, - я пойду в ванную?
- Ага.

Я присел. Больше уже не хотелось, конечно. Но что поделаешь. Обязанности. Коготок увяз, вся птичка пропала. Сунул головку, пихай до конца. Назвался груздем, полезай в кузов. Если не смоешься, не за горами мороженое и цветы. Обязанности. В