по дроблению в Молдавии один.
- Ну, и?!
- А врач, который его обслуживает, ушел в отпуск. На месяц.
- Мать вашу, - я был ошарашен, - один аппарат и тот не работает, потому что врач – в отпуске? Так найдите другого врача! Я третью ночь не сплю! Мне же больно! Больно, мать вашу!

Врачиха с подозрением посмотрела на меня, и покачала головой:

- Для настоящего русского парня ты слишком чувствителен к боли.

ХХХХХХХХХХХХХХ

- Сейчас хрустнет.

Я охнул, и спина действительно захрустела. Вертебролог, - оказывается, человек, ломающий тебе позвоночник, называется вертебрологом, - приналег мне на спину. Охнул я порядку ради: исколотая спина уже ничего не чувствовала. Судя по всему, позвоночник очутился на месте. От того, что боль, мучавшая меня почти месяц, пропала, я едва не заснул: в полуприкрытый глаз бросился кружащийся желтый лист. Осень. Уже осень. Полтора месяца больниц, уколов, и веселых врачей, то и дело норовящих сделать меня еще большим психом, чем я есть. По ночам я крутился, как бешенный волчок. Не помогало ничего, даже алкоголь. Я всерьез подумывал о самоубийстве. И вот сейчас какой-то мудак с двухлетним стажем нажал что-то на моей спине, и боль ушла.

Итак, я, судя по всему, был здоров. Недели за две до этого меня решили оперировать: боли не проходили. Вот это камень, вот это почка, восхищенно говорили они. К счастью, какой-то полоумный доктор сделал мне честный анализ.

- Да у тебя почки, - он явно принял меня за симулянта, - здоровее бычьих, пацан! Иди работай, пацан!
- А что же это, мать твою?!
- Позвоночник, пацан, позвоночник. Вертебролог, вот кто тебе нужен!
- Значит, операция…
- Отменяется, чтоб тебя! – он ласково захихикал, и принялся мыть руки.
- И тебе того же, - я поцеловал его в плечо, заплакал, и вышел, не закрыв дверь. Я твердо знал, куда иду: К Врачам-Маньякам По Позвоночникам. Или это закончится сегодня, или я пропал.

Пожилой напарник удивленно окликнул моего врача:

- Эй, ты что, - педик?..

ХХХХХХХХХХХ

Я стоял у фонтана в парке, отсчитывая на ощупь мелочь в кармане. К телу без боли я еще не привык, поэтому двигался очень осторожно, и теперь понимал, как себя ощущают и берегут беременные. За полтора месяца я был совершенно очищен: потеряно было если не все, то почти все. Любовницы, навыки работы, стремления, связи, книги, мысли – ушло все. Я был заново рожденный: старинная амфора, отмытая от песка и глины, хорошенько очищенная и вновь отполированная, вот кто я был. Противно заверещал телефон. Звонила Света.

- Мы, - начала она, не поздоровавшись, - расстаемся.

Это была довольно смелая фраза для женщины, с которой я потрахался раз пятьдесят за четыре года. Я молча улыбнулся.

- И не ржи, кабан, - она чувствовала меня, это точно, - потому что ты, мелкий идиот и тупица, и я тебя ненавижу. Мне уже двадцать девять, я устала и хочу нормальной семьи! С детьми и нормальным мужем, а не таким уродом, как ты. Не вздумай приходить, когда нажрешься! Я сто…

Я не дослушал, и отключил телефон. Не подсчитанной мелочи оставалось монеток пятнадцать. Все они очень разные, но в чем-то похожи. Все хотели жертв, жертвами их не считая. Все на что-то меняли пизду. Настя хотела давать пизду взамен за свадьбу, Лена хотела давать пизду взамен за общение. Света, самая умная из них, хотела поменять пизду на самую малость: номинальную привязанность. Вечный торг. Единственное, что изменилось за пару тысяч лет: теперь тебе пизду дают сначала даром, на пробу. Ну, а потом уж не дай бог привыкнуть. Но я, как человек порядочный, на сделки не иду. Дайте мне пизду, а я уж сам решу, чем вас за это отблагодарить.

Я досчитал мелочь, и бросил ее в неработающий фонтан. Пару монеток остались на листьях, плавающих в холодной воде. В этом осеннем парке я был вновь сотворенный Адам. Все надо познавать заново. Приобретать заново. Что ж, все не так уж плохо. У меня оставалось самое ценное - я. Я улыбнулся и пошел навстречу себе.

udaff.com