- Только не обижайся. Николай, скажи честно, твоя сестра, она спит с этим Стурдзой?
- Нет, - ответил Николай.
- Я просил тебя быть честным.
- Она говорит, - попытался быть честным Николай, - что нет.
- Ты веришь ей?
- Тудор… Мне трудно говорить об этом…
- Николай, я же просил. Мы товарищи. Будь честен. Ты веришь своей сестре, когда она говорит, что не спит со своим хозяином, бывшим премьер-министром, и эксплуататором, Стурдзой?
- Хорошо, Тудор. Мы товарищи. Я буду честен. Я не верю своей сестре, Родике, которая говорит мне, что не спит с хозяином. Мне кажется, что она все-таки состоит в интимной близости с бывшим премьером Стурдзой, в доме которого работает горничной.
- Что дает тебе основания думать так?
- Мне кажется, что любой здоровый мужчина с нормальными инстинктами непременно соблазнит красивую девушку, которая будет работать у него горничной.
- Это так, - отмахнулся Тудор, - но это касается моральных качеств бывшего премьер-министра Стурдзы, который и так получит сейчас надлежащее ему наказание. Я спрашивал: что дает тебе основания думать, что ТВОЯ СЕСТРА уступает притязаниям своего хозяина?
- Она в плену ложных заблуждений, товарищ. Обывательские ценности, в виде жратвы для семьи, оплаты моей учебы в университете, заставят ее уступить.
- Товарищ. Я хочу, чтобы ты знал. На самом деле твои подозрения сестры есть не что иное, как завуалированная ревность. Ты хочешь вступить в интимный контакт со своей сестрой, и потому ревнуешь ее к мужчинам.
- Ты не прав, товарищ.
- Нет, товарищ. Я говорю правду. Ты хочешь свою сестру. Подумай, и ответь правду.
- Что ж, - нехотя сказал Николай, - я вижу, что партия всевидяща. И стыжусь лишь одного: того, что пытался скрывать что-либо от нее.
- Ты не должен так больше поступать. Партия всегда авторитет. Стремления же переспать со своей сестрой ты стыдиться не должен. Ведь мы, хоть и придерживаемся националистических воззрений, считаем, что отчасти правы и марксисты, и анархисты. Твоя сестра самка, а ты самец. И, стало быть, тебе нечего стыдиться.
- Да, - радостно признался Николай, - все действительно так, как ты говоришь, товарищ. И это вредило моим убеждениям. Я ненавидел эксплуататора Стурдзу за то, что он состоял в интимной связи с моей сестрой. А ведь я должен был ненавидеть эксплуататора Стурдзу просто за то, что он эксплуататор!
- Правильно. Но осталось выяснить еще один вопрос. Ты несправедлив к своей сестре!
- Вот как?!
- Да. Дело в том, что мы, комитет партии, установили наблюдение за домом Стурдзы, чтобы выяснить, состоит ли в интимном контакте с ним твоя сестра?
- Что показали наблюдения товарищей? – спросил Николай.
- Они показали, - торжественно сказал Тудор, глядя на медленно приближающуюся ко входу в банк коляску, - что твоя сестра, хоть и слепа в идеологическом плане, но совершенно порядочна в личной жизни.
- Иными словами…
- Иными словами, товарищ Николай, твоя сестра Родика не состоит в интимной связи со своим хозяином, у которого работает горничной, у проклятого бывшего премьер-министра Стурдзы.

Николай почувствовал, как на его глаза появляются слезы, и не стыдился этого. Наконец, он нарушил молчание:

- Почему же ты, товарищ, сообщил мне об этом только сейчас? Почему партия, вместо того, чтобы рассеять мои опасения, не оказала мне помощь? Почему не успокоила, чтобы я, вместо бесполезных личных терзаний, посвятил себя исключительно революционной агитации и борьбе?! Разве я заслужил такое недоверие.
- Это вовсе не недоверие, товарищ. Дело в том, что… В общем, понимаешь… Дело в том, что известие о непорочности твоей сестры, оно…

Тудор специально тянул время, пока, карета, наконец, не подъехала ко входу. Тогда он вздохнул, повернулся к Николаю, обнял его, и шепнул на ухо, увлекая к банку:

- Известие о непорочности твоей сестры, товарищ, это прощальный подарок партии!

udaff.com